– Если это недалеко и женщина окажется дома… Елизавета Петровна, как на самом деле звали Лизку – крыску-подлизку, была дома. Она не выразила особой радости, узнав, кто хочет ее видеть. Но потом передумала и милостиво согласилась:

– Приезжайте, голубушка. Я расскажу вам всю горькую правду о вашей тете!

И Настя поехала. Не потому, что ей так уж хотелось услышать правду о тете Наташе, просто никаких других вариантов у нее не имелось.

Елизавета Петровна оказалась очень похожей на себя на фотографии. Это была маленькая и сухонькая тетечка, выглядящая на свои пятьдесят с хвостиком, но тоже еще вполне бодрая и не утратившая жизнелюбия.

– Что говорить, обидела меня ваша тетка, – горько посетовала она Насте. – Последнюю мою надежду на семейную жизнь отняла. Мне казалось, что мы с Дмитрием Савельевичем чудесно нашли общий язык. В поликлинике с ним познакомились. Такой интеллигентный человек! Поведал мне, что с твоей тетей он лишь мучился все годы их брака. Со мной хотел быть. Другая бы на месте твоей тети все правильно поняла и отступила, дав возможность двум влюбленным людям быть счастливыми. Но твоя тетя не из таких! Оболгала меня перед Дмитрием Савельевичем, он от меня и отвернулся.

А тетя Наташа рассказывала несколько иную версию развода с ее последним мужем. Но Насте было не до того, чтобы копаться во всех этих дрязгах и выяснять истину. Ей было нужно заручиться расположением Елизаветы Петровны, и она сказала:

– Я приношу вам свои извинения за поведение тети.

– Да что вы, душенька! Вы ни в чем не виноваты.

– Все равно неприятно, что она так с вами поступила.

– Да и она-то, если вдуматься, тоже не больно виновата. Если бы кавалер меня больше любил, так он бы твою тетку и слушать не стал. Значит, не очень-то Дмитрию Савельевичу я по сердцу пришлась, болтовня одна.

Настя с интересом рассматривала Елизавету Петровну. Несмотря на царственное имя-отчество, она совсем не походила на свою величественную тезку, а скорей напоминала взъерошенного воробышка.

Когда Настя положила перед ней снимки, женщина долго и с любопытством рассматривала саму себя, а потом с не меньшим интересом уставилась на родителей Насти.

– Значит, это ваши маменька и папенька? – уточнила она. – Боже мой, как тесен мир! Кому сказать, мне бы не поверили! Подумать только, что я была в двух шагах от родной сестры моей соперницы и ее драгоценного папочки и даже ни словечка им не вымолвила о проделках их Наташки!

Решив, что Елизавета Петровна говорит о ее отце, называя его папочкой, Настя ткнула пальцем в старика:

– Мне бы хотелось узнать, что этот человек говорил моей маме?

– Что говорил? Встрече радовался!

– Значит, они знакомы?

– Думаю, что так.

– И давно знакомы?

Елизавета Петровна хитро прищурилась и неожиданно спросила:

– А сколько лет вашей маменьке?

– Пятьдесят один.

– Значит, ровно столько они и знакомы! – рассмеялась женщина.

Настя с удивлением посмотрела на нее. О чем она говорит? Кто такой этот старикан? И что за интригу пытается тут плести перед ней Елизавета Петровна?

И девушка попыталась зайти с другой стороны, спросив:

– Значит, вы слышали их разговор? Слышали, о чем они беседовали?

– Они стояли так близко! Да, кое-что я услышала.

– Умоляю! – воскликнула Настя. – Перескажите мне его суть!

– А в чем дело?

– Дело в том, что мои родители ушли с этим стариком.

– И что в этом такого? Ваша маменька очень обрадовалась, обнаружив в аэропорту своего папеньку.

Решив, что Елизавета Петровна снова говорит о ее папе, Настя ее поправила:

– Папа и не терялся вовсе.

– Ваш собственный папенька, возможно, что и не терялся.