– Почему?

– Ну, церковь велит избегать соблазнов…

Тангейзер пояснил с достоинством:

– Мой отец, что покинул этот мир так рано, часто говорил мне: не старайся избегать искушений, со временем они сами начнут тебя избегать.

– Потому он и покинул этот мир так рано, – заметил Константин, – что не избегал, еще как не избегал!

Вальтер поднялся с ложа и принялся натягивать сапоги.

– Погодите, я с вами!

Лагерь крестоносцев расположился и даже раскинулся в живописном месте среди старых роскошных дубов. Там же высятся финиковые пальмы, толстые маслины, а расседланные кони пьют из чистых источников.

Россыпь цветных шатров, перед каждым на высоком шесте гордо трепещет на ветерке знамя графа или фюрста, а в самом центре роскошный дворец из красного шелка, вокруг на расстоянии застыла стража из сарацин, верных и преданных, как лесные волки.

Тангейзер смотрел на них и чувствовал, как ясная и понятная картина мира меняется чуть ли не с каждым днем. Он выехал из Германии в полной уверенности, что едет сражаться с темным миром ислама, в котором нет ни единого светлого пятнышка, и первый шок испытал, увидев, как Яффу без боя захватили сами сарацины и преподнесли с поклоном императору франков.

А потом второй шок, что император Священной Римской империи германской нации постоянно находится в окружении сарацинского войска, которое служит ему верно и преданно.

Теперь вот вчерашний приезд эмира Фахруддина ибн ас-Саиха в их военный лагерь, с ним прибыл большой отряд вооруженной до зубов охраны, но те, вместо того чтобы охранять эмира в стане противника верно и бдительно, тут же смешались с сарацинами императора, разошлись к их кострам. Местные радушно угощают, там они обмениваются новостями, и ошарашенный Тангейзер не мог понять, где свои, а где не свои и что вообще в мире происходит.

Манфред принял радушно, поинтересовался понимающе:

– Что, томитесь без дела? Душа по сражениям истосковалась?

– Еще как, – ответил Константин. – Когда это род Нейратов избегал битв и сражений? Я тут закисать начинаю.

– И я, – сказал Вальтер. – Вальтер фон дер Фогельвейде, как и его славные предки, всегда ищет битву!

Манфред бросил взгляд на Тангейзера.

– А ты, мой друг?

Тангейзер ответил учтиво:

– Мы приехали сюда освобождать Святую землю и Гроб Господень. Я не дождусь дня, когда увижу своими глазами место упокоения Христа.

– Скоро, – заверил Манфред. – Переговоры идут, но император уже послал гонцов к тамплиерам и госпитальерам. Их крепости далековато, но их магистры прибудут сразу же, это в их интересах… Пойдемте в мой шатер?

Тангейзер сказал нерешительно:

– Может, посидим у костра?

Манфред посмотрел в удивлении:

– Что случилось?

– Хочу увидеть императора, – ответил Тангейзер простодушно.

Манфред засмеялся:

– Из шатра все услышим. Когда выходит, такой шум поднимается…

В тот день императора удалось увидеть только однажды, Фридрих вышел встретить особо важного сарацина, что привез эмиру новые поручения от султана, Тангейзер поразился, увидев императора в монашеском одеянии, тот, как известно, сразу же после коронации вступил в монашеский орден цистерианцев и завещал похоронить себя в их рясе, но Тангейзер не думал, что император относится к этому так серьезно.

Похоже, цистерианцы что-то значат, ведь проще вступить в чисто рыцарские ордена, тот же Тевтонский, что вообще создан только для германцев, однако… гм… цистерианцы…

Он сразу же задумался, нельзя ли это как-то использовать для вхождения в круг близких к императору, перебрал все, что знал о цистерианцах, но зацепки не отыскал.

Цистерианский монастырь из всех монастырей христианского мира был тем местом в Европе, где меньше всего думают не только о поэзии или религии, но и вообще, по слухам, не занимаются вопросами веры.