– Я не хотел наваливаться, – признался он. – Но у меня не было времени на сладкие пробуждения. Ты в порядке?

Была ли я в порядке? Страх, конечно, ослабевал, однако пульс не сбавлялся. Я все еще чувствовала давление его тела и жжение его кожи.

– Все хорошо, – прохрипела я. – Что это за существо?

Джейс рассказал о кандокских медведях и попытался меня успокоить, сказав, что те отдавали предпочтение рыбе. Но если медведь видел в человеке угрозу, спасения можно было не ждать. Обычно, если не делать резких движений, они не нападали.

Обычно. Теперь я поняла – все еще ощущая язык медведя на своем лице, – почему Рен так хотела разобраться в пищевых предпочтениях ракаа.

– Пора уходить, пока он не передумал, – позвал Джейс, поднимаясь на ноги.

Сделав два шага вперед и явно забыв о цепи, он споткнулся и упал.

– Черт. Я забыл об этой штуке.

Джейс встал, схватил рубашку с камня, куда положил ее сушиться накануне вечером. Я смотрела, как он одевался, видела, как чернильные перья на его коже исчезали под тканью. Я вдруг подумала, что он забыл о цепи и мертвом грузе, но все равно меня защищал.

За следующие несколько дней мы сумели войти в удивительно легкий ритм. Мы редко молчали, и за это я была благодарна. Джейс рассказывал о животных, обитающих в этом регионе. Среди них было несколько смертельно опасных, но с ними, к счастью, мне не довелось встретиться. Он надеялся, что мы наткнемся на холмик меймола – сочной, вкусной птицы, которая прокладывала туннели и гнездилась под почвой. Взглянув на заостренный конец своей трости, Белленджер заверил, что птицу нетрудно подцепить копьем.

– Откуда ты столько знаешь о местности? – изумилась я, махнув рукой в сторону горизонта.

– Это территория Белленджеров.

– Здесь? Мы ведь более чем в сотне миль от Дозора Тора.

– Наверное.

Я хмыкнула, но ничего не сказала. Между нами возникла неловкая тишина.

Наконец он вздохнул, и ухмылка натянулась на его лицо.

– Ладно, Кази из Брайтмиста, дай мне определение слову «вор».

В его тоне не было злости. Скорее, это походило на искреннее желание понять меня. Интересно, а не размышлял ли он над этим вопросом с тех пор, как несколько дней назад я назвала его вором?

– Венданское определение ничем не отличается от других. Ты берешь вещи, которые тебе не принадлежат.

– Например?

– Например, скот.

– Ты намекаешь на шотгорна, которого мы забрали у венданцев? Это была плата за незаконное вторжение.

– Вы не имели права даже на одного шотгорна. Но вы перешли все границы: вы сожгли их поля, разрушили загоны, забрали припасы.

Джейс покачал головой.

– Мы взяли только шотгорна. Все остальное, о чем ты говоришь, – приукрашивание поселенцев.

– Я видела своими глазами.

– Тогда это сделал кто-то другой. Не мы.

Я взглянула на его лицо, размышляя, не лгал ли он. На его шее дернулась жилка, и он, казалось, был захвачен новой информацией. Эта новость его заметно встревожила. Или, может, его беспокоила я?

Я не отступала:

– А как насчет торговых караванов, на которые вы совершаете набеги?

– Только в том случае, если они пересекают нашу территорию.

– То есть если они пересекают дорогу тебе?

Джейс замер и повернулся ко мне.

– И это тоже. – На его лице не было и намека на сожаление, а добродушный тон в мгновение испарился.

– Но ваши границы не определены. Вы не имели права селиться в Кам-Ланто. Вы нарушаете закон, закрепленный договором. Как вы можете претендовать на эти земли?

– Когда составлялся договор, с нами не удосужились посоветоваться. Дозор Тора находится здесь дольше, чем любое из королевств – включая Венду. И у нас есть границы, хотя, возможно, они проведены иначе, чем ваши. Они простираются настолько далеко, насколько необходимо, чтобы мы чувствовали себя в безопасности. Мы живем по нашим законам и выживаем благодаря им на протяжении веков. Венда не имеет права вмешиваться.