В глаза Леле лебезили, за спиной шушукались: какая дружба выдержит такое двуличие? Я лично не понимаю такого отношения, поскольку не ищу выгоды для себя. Выгода сама меня найдет, поскольку, гоняясь за синей птицей, рискуешь порвать последние штиблеты. А если делаешь свое дело упорно, с удовольствием, синяя птица сама сядет тебе на плечо. Чисто из любопытства: чем это ты так увлечен, что не замечаешь такое диво, как она?

Естественно, мы с подругой иногда ругались, поскольку не скрывали правды-матки и рубили сгоряча, высказывая претензии в лицо. Зато никогда друг на друга не обижались: смысл обижаться на правду? Просто поостыв, искали пути решения проблем.

Все это крутилось у меня в голове в унисон с полетом теннисных мячиков, засунутых в старые носки. Треники всегда валялись здесь под кустами в большом количестве: мало ли кому вдруг приспичит потренироваться? Обычно здесь круглые сутки народ, так как увлекаются кручением паев самые разнообразные люди. И порой в мешковатой одежде и не поймешь: кто здесь крутой бизнесмен, кто — домохозяйка, а кто и чеканутая танцовщица…

Я резко остановилась: упущенный треник больно ударился в затылок. Почесав тыковку, я попыталась поймать за хвостик ускользающую мысль. Ой, правда, я словно сегодня подвожу итог за все эти прошедшие пять лет. Судорожно сглотнув, припомнила, какое сейчас число. Точно: ровно пять лет назад Хранители выплюнули меня из своего мира. Второй раз в том мире я провела гораздо больше времени и была уверена, что меня потеряли. Тем больше удивилась, когда, позвонив Леле, узнала, что отсутствовала три дня! Лелька, конечно, забеспокоилась, но в милицию еще не ходила.

Живу я одна, родителей нет. Скажем так, мне абсолютно нечего терять здесь. Только Леля, но я была уверена, что без меня подруга не пропадет. Да, и я, и она будем скучать, но это не трагедия всей жизни. Но в тот день подруга махом примчалась ко мне домой и устроила мне, зареванной, допрос с пристрастием. Пристрастием служила бутылка коньяка, подаренная Леле поклонником пару лет назад. Так как мы с ней обычно совсем не употребляем алкоголь, бутылка долго ждала своего звездного часа. И дождалась.

После стакана, опрокинутого натощак, слезы высохли, и даже наступило некоторое облегчение душевной боли. Конечно, я осознавала, что завтра мне будет еще хуже, но была благодарна за некоторую передышку в страданиях. Бедной Леле пришлось выслушать все. Подруга, буравя меня пьяным взглядом, иногда испуганно ахала, порой просто не верила, но изо всех сил старалась понять.

— Ой, Мелка, — вздохнула она под утро, когда пустая бутылка валялась под столом, а мы сонными глазами мрачно встречали преувеличенно-бодрое утреннее солнышко, — как я тебе завидую…

— Завидуешь? — удивилась я. — Чему, интересно? Разлуке с любимым? Или тоске в душе?

— Глупая ты, — оборвала меня подруга. — Любви завидую, чувствам, словно в романе. Приключениям завидую. Ты хоть понимаешь, что была там, где никто не был? Видела другой мир, о чем люди только мечтают, пытаются хоть во сне прикоснуться к чему-то не столь обыденному?

— Не понимаю, — хмыкнула я. — Точнее, мозгами все понимаю, а вот сердце завидует как раз тебе. Что ты спокойно живешь, знать не зная об этих самых гипотетических других мирах, о любви ненормальной к существу, похожему на тебя лишь отдаленно. Хорошо, хоть в валла не угораздило влюбиться, тьфу, страсти какие!

— Ну, давай друг другу завидовать, — расхохоталась Леля. — С обоюдного разрешения.

На том и порешили, и с тех пор все делали вместе, Лелька даже хотела перебраться ко мне из общежития, да подвернулась квартирка недорогая рядом со строящимся зданием, которое в будущем и стало нашей школой танцев. Контора, строящая его, развалилась — партнеры не поделили что-то между собой, а Леля, как всегда, оказалась в нужное время в нужном месте, не побоялась за строительство взяться, хоть и не знала на тот момент об этом ничего. Но риск оправдался, здание окупилось через четыре года и в этом мы даже вышли на хорошую прибыль. Леля честно поделила деньги пополам. Я было отбрыкивалась: с тех пор, как меня лихим желанием Хранителя занесло в Кеприю, деньги перестали для меня что-то значить. Есть чего носить, есть чего поесть, а танцевать меня теперь везде бесплатно пускают, поскольку все уже свои. Но Леля была непреклонна, почему-то считая, что именно я помогла сбыться ее амбициозным планам.