– Как ты сюда попал? Охотился? – Иона указала на свою находку: – Я наткнулась на сумку неподалеку. Наверное, это твоя?

Вейлин открыл рот, намереваясь ответить, но так и не произнес ни слова. Он наклонил голову, словно пытаясь что-то вспомнить, и нахмурил брови. Забрал из рук Ионы сумку, покопался в ней и вытащил на свет черную холщовую рубаху. Осмотрел ее и снова задумался. Наконец, словно признавая очевидное, он признал:

– Я не помню.

– Не помнишь? – Иона скрестила руки на груди. – Уж не врешь ли ты, часом?

– Клянусь Езусом, я правда не помню, – горячо заверил Вейлин, сделав шаг вперед к Ионе.

Та, напротив, отступила назад. От резкого движения в ее сумке затрещала собранная ивовая кора.

– О боги, Дей! – встрепенулась Иона. – Мне пора!

Забыв о неожиданном знакомом, она что есть мочи побежала к дому. Ручей, три ели, старый пень… и вот она уже оказалась возле хижины. Тихо открыла дверь и вошла.

Весь в слезах к ней подбежал Дей, обнял ее и уткнулся лицом в живот.

– Сестрица, где ты была? Я проснулся, в доме темно, а тебя все еще нет!

– Я… встретила друга… и немного задержалась, прости меня, малыш. – Иона и сама была готова расплакаться.

Все напряжение ночи будто схлынуло с ее тела, и ноги перестали держать. Прямо на пороге дома она опустилась на колени, но брата из объятий так и не выпустила.

Отстранившись, Дей поднял голову и уставился за ее плечо.

– Иона, кто это? Это он – твой друг?

– Что? – Она растерянно оглянулась. – О ком ты…

На крыльце, переминаясь с ноги на ногу, стоял Вейлин. Он протянул Ионе несколько баночек, которые, по-видимому, выпали у нее во время бега.

– Э-э-э, вот… ты потеряла.

– Да, спасибо. – Она взяла баночки. – Ты что, бежал?

Ответ был очевиден, поскольку раны снова открылись и Вейлина слегка потряхивало. Да и прямо он держался, похоже, из последних сил. Охотничья сумка в его правой руке покачивалась вместе с хозяином.

– Иона, кажется, твоему другу плохо, – прошептал Дей, дергая сестру за подол платья.

Мысленно взвесив все за и против, она вздохнула. Безусловно, опасно было пускать в дом незнакомца, о чем справедливо напоминало саднящее горло. Но оставлять его ночью в лесу, раненого и потерянного, не позволяли совесть и долг целителя.

– Я впущу тебя, Вейлин, – осторожно проговорила Иона, взяв в руки нож со стола. – Но учти, у меня есть нож, и я умею им пользоваться.

– Иона, это нож для сбора трав, – с опаской заметил Дей.

– Тихо, – осадила она и ткнула маленькое оружие в обнаженную грудь нового знакомого. – Без глупостей. Выпьешь настой от лихорадки, а после – вон!

Вейлин поднял руки, словно сдаваясь, и кивнул. Казалось, все лукавство исчезло из его взгляда в тот момент, когда он осознал потерю памяти. Вейлин переступил порог и закрыл за собой дверь. Оглядевшись, приблизился к массивному, грубо сколоченному деревянному столу и устало опустился на лавку возле него. Сунул руку в сумку, достал рубашку и осторожно, стараясь не касаться ран, накинул ее на себя.

Все это время Иона внимательно наблюдала за ним, выискивая признаки злого умысла. Наконец, не заметив ничего подозрительного, она отпустила брата и подошла к стоявшей в углу маленькой печке. Развела огонь, чтобы согреться. Вскипятив воду, она принялась уверенными движениями натирать, измельчать и чистить ингредиенты. Рутинная работа помогала, постепенно мысли перестали хаотично мелькать в голове, а привычное рукам и разуму дело успокоило стучащее сердце.

– Что это за место? – внезапно подал голос Вейлин.

– Небольшая деревня Перт. – Подняв глаза, Иона отметила, что за время работы он успел надеть простые кожаные штаны и невысокие сапоги, явно найденные в сумке. А теперь сидел с закрытыми глазами, привалившись к стене. – Мы недалеко от замка Ирстен.