Отряд поднимался с восходом солнца, когда степь едва озаряли солнечные лучи. Утренние сумерки ещё не успели отступить перед дневным светилом, а люди, вскочив на коней, уже скакали следом за бегущими по земле длинными тенями. В полдень, когда поднявшееся над головой солнце безжалостно высасывало силы, отряд останавливался на отдых. А вечером люди продолжали свой путь до тех пор, пока алое закатное солнце не коснётся горизонта.

Вечером пятого дня путь им преградила похожая на крепостной вал скала из тёмного, твёрдого камня, разительно отличавшегося от камня граничных скал. Словно отвергнутое инородное тело, этот каменный барьер устремлялся на юг, а потом, забирая немного западнее, снова врезался в тело отделявших Асул от Фаджула гор. Источенный ветрами, он казался гладким, словно фарфор, и лишь пологие склоны позволяли преодолеть его, хотя издали складывалось ощущение, что любой, кто встанет на этот камень, упадёт и заскользит обратно. Точно так же, как по штуке, которая есть за Северными горами, как по льду.

– Пришли, – тихо прошептал Хашиз – штакшетин, считавшийся первым, среди своих товарищей. – За этими скалами, как говорили деды, лежит запретная земля. Проклятье ждёт того, кто дерзнёт нарушить её покой.

– Имя ему – джуммэ, – отозвался Нишерле. – Наши деды были мудры. Они поняли, что джуммэ появляется не силой злых духов. Это лишь несущая смерть жизнь, и здесь её дом. И когда мы переступим эту границу, то выпустим её на свободу.

– Надеюсь, ан-Химеш не ошибся, – штакшетин коснулся плеча, где ещё был заметен небольшой шрам от прививки, и поёжился.

– Заночуем здесь, – предложила Бэудиша, посмотрев на брата.

Тот внимательно осмотрел преграду, спрыгнул с коня.

– Заночуем здесь, – согласился он.

Одинокое, высохшее деревце пошло в пищу огню. Костерок весело затрещал, то и дело гулко ухали всполохи голубого пламени, и вокруг распространялся аромат благовоний. Как и в предыдущие дни, в котле бурлило варево из крупы и сушёного мяса. Охота в этой части оазиса оказалась весьма сложной – пуганые животные сразу бросались бежать, завидя людей. Так что приходилось довольствоваться тем, что лежало в мешках. Да и с водой возникли сложности. Колодцев рядом не оказалось, поэтому лошадей и верблюдов напоили из припасённых бурдюков.

Нишерле присел рядом с тем местом, где начинался каменный вал, отделявший от Асула проклятую землю. Его пальцы робко коснулись горячего камня, и тот час отдёрнулись назад.

– Это всего лишь камень, брат, – тихо сказала Бэудиша, присев рядом.

– Может быть, – так же тихо ответил он. – Но он выглядит чужим, непохожим на остальные скалы. Такое чувство, что кто-то высший возвёл здесь этот барьер, чтобы защитить Арриго от джуммэ. А если так – станем ему врагами, нарушив границу. Я теперь во сне постоянно вижу того ястреба, сестрёнка. Он следит за мной, за каждым шагом, за каждым вздохом. И я чувствую – от его взгляда не скрыться.

– И ты думаешь отступить?

– Никогда. Клянусь тебе, кто бы ни был тот ястреб, я ощиплю его, как курицу, если он решит помешать нам.

– Осторожнее с клятвами, братишка, – Бэудиша улыбнулась и, легонько щёлкнув его по носу, пошла к костру.

Кто же ты, ястреб? Нишерле поднял глаза к темнеющему небу. Враг или друг? Или просто бесстрастный наблюдатель? Дело, задуманное ими, изменит жизни многих сотен тысяч, едва ли высшие силы останутся безучастными. Говорят, Несущую смерть направляла сама Чёрная богиня, силу которой не в состоянии превозмочь никто из сонма богов. А он будет ли один в своей борьбе? Что ж, скоро узнает. Пройдёт ночь, а когда придёт утро, предел будет преодолён, и мир расколется на тех, кто с ним, а кто против него.