Старик отложил в сторону книгу и закрыл глаза. Нещадно ныл желудок, мешая сосредоточиться. Даже несколько крошек рыбы разбередили рану. Пока внучка кормила его, он держался, старался улыбаться, пересиливая боль, чтобы не расстраивать её. Но когда Бэудиша ушла, несчастный весь сжался и едва сдержал рвавшийся из груди стон. Сейчас немного отпустило, по крайней мере, боль стала не такая иссушающая.

Ему, всегда твёрдо принимающему решения, на этот раз было тяжело. Он колебался, раздумывая о том, стоит ли посвящать детей в тайны этой книги. Имеет ли он право вложить в их руки смертоносное оружие возмездия. Если сделавший записи его предок, между прочем, как говорят, посвящённый Тёмной богиней в знания, ничего не напутал и не привирает, бед это оружие принесёт гораздо больше, чем вся армия нихайи Сеитэ.

Старик вздохнул, закрыл глаза. В памяти снова всплыли мёртвые тела их соседей, раздувшиеся от жары и обезображенные, испуганные лица женщин и детей Азулахара, сотрясающаяся от рыданий несчастная Бэудиша, гибнущие от сабель врага, вставшие на защиту своего дома мужчины. Но и там, на другой чаше весов, кроме негодяев, жаждущих протянуть свои руки к богатствам Асула, есть ни в чём не повинные люди – старики, женщины, дети. Какая участь ждёт их, если он позволит страшному демону вырваться на свободу?

Старика вдруг осенило, он снова взялся за книгу, открыл её, и с самого начала принялся читать, уделяя внимание лишь самому важному. Коричневый, узловатый палец медленно скользил по пожелтевшему от времени пергаменту вслед стремительной вязи букв.

…Название недугу – джуммэ – я дал не случайно. В тот день, на редкость тёплый для выдавшейся в этом году прохладной зимы, соседи, семейство благородного купца Шамфиха, позвали меня для того, чтобы показать внезапно заболевшего младшего сына. По словам его отца, болезнь эту он получил после игры с верблюжонком, привезённым из Азулахара. Небольшое государство в оазисе Фаджула всегда славилось этими чудесными животными, но никто никогда не мог купить их. Запрет на продажу верблюдов за пределы Фаджула вынудил Шамфиха прибегнуть к услугам охотников. Северо-западный угол оазиса, рядом с горной грядой, считался местом тихим, безлюдным. Там можно было поймать верблюжонка незаметно для глаз грозного правителя.

Недуг развился стремительно. Жар обрушился на несчастного малыша, он метался в бреду и постоянно повторял: «А у меня бобовые зёрнышки». Я заметил нечто, похожее на чёрную фасоль «Джуммэ», выращиваемую в Ааре, на сгибах рук, на подмышках, рядом с пахом. Судя по всему, мальчик заразился от верблюжонка неизвестным паразитом…

…Через четыре дня несчастный мальчик умер. Последние два дня он сильно кашлял, разбрызгивая вместе с мокротой капельки своей крови. А в день похорон, когда тело его везли в семейный склеп на берегу Яраны, умер и его отец. Ещё вчера он жаловался на головную боль, ломоту, и все, в том числе и я, считали это следствием переживаний за судьбу сына. Но сейчас, в траурной процессии, когда я подошёл, чтобы осмотреть его тело, то заметил на его руках такие же бобовые зерна. Таинственный джуммэ не был паразитом…

…Не знаю, что спасло меня. Быть может милость давшей мне знание богини, а может и то, что я утром, днём и вечером принимал горячую ванну и окуривал свой дом целебными травами. А вокруг царила смерть. Весёлый, полный жизни Аррикеш превратился в склеп. Люди умирали сотнями. Здоровые, сильные мужчины уходили утром работать, а вечером многих из них находили мёртвыми. Женщины падали замертво, готовя своим мужьям ужин. На улицах больше не было слышно детского смеха.