Она с усилием отбросила от себя книгу и хрипло задышала, вытирая руками льющиеся из глаз слёзы. Всё тело трясло, словно в лихорадке, отчего-то болели суставы и, до безумия, хотелось вскочить и бежать без оглядки.

Из ванной комнаты донеслось шлёпанье босых ног по полу, и это привело Литу в чувство. Она первым делом спрятала шкатулку под кровать, а потом зарылась глубже в одеяло, так, чтобы на лицо не падал свет. Но Чарред не спешил, и ей выдалась возможность обдумать увиденное, пока была свежа память. Она ещё раз прокрутила в сознании видение и остановилась на городе. Лишь он показался ей знакомым, похожим на Азулахар, опустевший, пришедший в упадок после войны и после того, как сила Лабека открыла к нему дорогу пескам Фаджула. Но остальное? Женщина, дети, кусок степи и скал, мальчик с бобовым зерном в руках. Кто они? Где это место, на котором растут чёрные цветы? Единственное, что она поняла, это, скорее всего, связано с Арриго.

Всепроникающая, въедливая песчаная пыль стала сущим наказанием с тех пор, как сила светловолосой блудницы открыла Асул для ветров и песков Фаджула. Она проникала даже сквозь закрытые ставни и оседала на великолепной мебели, на дорогих коврах, на беломраморном полу зала. Пыль хрустела на простынях, пыль хрустела в пище. Она накапливалась в углах, но её никто оттуда не убирал. Кто не погиб в той страшной резне, тот пытался покинуть медленно умирающий Азулахар.

Неизвестно, кому удалось выжить в дороге, но жителей в городе становилось всё меньше и меньше. Молодые и сильные, а таких осталось после войны совсем мало, ушли первыми. Потом ушли те, кто ещё чувствовал в себе силы и не боялся сложностей пути. Теперь, спустя три года, в Азулахаре остались в основном старики, выживавшие лишь благодаря огромным запасам зерна и вяленины в кладовых покойного кишара, да озера под боком.

Ещё выручали, хотя и не бескорыстно, жители двух городков на противоположном берегу. Но и те пустели – озеро стремительно мелело, его берег отступил уже на сотню шагов. Пройдёт несколько лет, и на его месте останется скалистая впадина со зловонной лужей на дне. И тогда Асул умрёт. А потом, ещё несколько лет спустя, всё поглотит песок.

Худой, сгорбленный старик тряпкой смахнул со стола пыль и поставил на него серебряную тарелку с рисом, немного сдобренным мелко порезанным вяленым мясом. Устало опустившись на стул, он без аппетита съел свой обед, запил его кубком озёрной воды. Морщась от хрустевшего на зубах песка, он ополоснул посуду в деревянном чане. Даже здесь, на расположившейся в цоколе кухне, где не было ни одного окна, властвовал песок.

Для жителя Азулахара старик был довольно светлокож – его прадед был выходцем из Суррикеша и попал сюда, будучи искусным врачевателем, поддавшимся на щедрые посулы кишара. Благодаря нему, у семьи появился большой, красивый дом на берегу озера.

В тот страшный день из всей большой семьи остался лишь он, да внук с внучкой, близнецы. Остальные – трое сыновей, дочь, две снохи, пятеро взрослых внуков и две внучки погибли. Кто на улицах от рук озверевших захватчиков, кто в обрушившемся дворце кишара. Лишь он, да два одиннадцатилетних подростка догадались спрятаться в стоявших в этой кухне больших ларях.

– Дед, дед, смотри! – дверь со скрипом открылась, и в кухню вбежал долговязый подросток, выглядевший старше своих четырнадцати.

Следом за ним появилась его сестра. Отряхнув за порогом платье от набившейся в складках пыли, она вошла следом за братом.

– Нишерле, – недовольно заметила она. – С тебя сыплется пыль – выйди и отряхнись.