Серые глаза сверкнули детским восторгом. Словно ребенку позволили оставить дома щенка, только тут все было куда серьезней. «Я совершаю ошибку, – отчетливо подумал Асавин. – Я об этом еще пожалею».

Вниз по Крабьему спуску они пошли уже вместе. Асавин – пребывая в мрачных мыслях, Тьег – в приподнятом настроении победителя.

– Скажи, Асавин, почему ты не красишь волосы басмой? – внезапно спросил Тьег. – Разве так не проще для тебя?

На мгновение Асавин задумался. Действительно, покрась ему волосы, и он будет похож на любого другого смуглого ильфесца, а голубые глаза… Подумаешь.

– Все верно, – кивнул Асавин, уступив место дородному парню с котомкой сушеных трав. – Светлые волосы слишком приметны… Однако, если я покрашу их, я могу кое что забыть…

«Забыть, что за поганая кровь течет в моих жилах», – думал Асавин, но вслух сказал:

– Как бы человек ни пытался искоренить в себе все эмоциональное барахло, но оно – часть человеческой натуры. Наши переживания, а не намерения – вот что делает нас нами.

Судя по взгляду, парень был не согласен и снова хотел прочесть лекцию про аспекты. Между тем, Крабий спуск круто пошел вниз с пологого холма между домами. Когда бывал дождь, потоки грязи и дерьма со всего города отвратительным водопадом стекали с него, омывая Мусорную стену – грандиозную свалку прямо в черте города, за которой начинался район Угольного порта. Асавин порадовался, что они с Тьегом обогнали дождь на несколько часов.

– Воняет, – парень поморщил свой аристократический нос, – но я все равно рад, что выбрался. Я всерьез опасался, что ты решил убить меня книжной пылью.

«Дурачина, я убил бы тебя иначе», – подумал Асавин, а вслух сказал:

– Какие горькие слова, мой друг. Я думал, ты будешь в большем восторге от книг. Многим они даже не по карману.

– Ненавижу читать, – фыркнул парень. – Сразу вспоминается старый учитель. Он бил меня розгами!

– Надо же! – Эльбрено неподдельно удивился. – Мне казалось, что с особ такого пошиба должны сдувать пылинки…

– Старый хрыч учил не одно поколение Обраданов, – пробурчал парень. – Двор питал к нему большое уважение, а отец считал, что телесные наказания прибавят мне ума.

Асавин рассмеялся:

– Битье розгами – разве ж это наказание? В детстве мальчишки и похлеще наказывают себя, не проронив ни единой слезинки.

«Посмотрел бы я, хлещи тебя отец подпругой», – подумал блондин, и поясница непроизвольно заныла.

– О да, – фыркнул Тьег. – Уж лучше розги, чем бесконечные вечера в компании Треолара и пыльной братии.

– Треалора, – поправил Эльбрено. – Я тебе книги не развлекаться дал. Ты у нас студент, а значит, парень неглупый, образованный, начитанный.

Собеседник скорчил кислую мину.

– Не понимаю, как можно просиживать штаны за книгой, когда мир полон приключений? – в сердцах воскликнул юноша.

– Мир полон приключений, говоришь? Иногда они заводят в такие мрак и безысходность, что начинаешь отчаянно цепляться за то немногое, что способно подарить крупицу радости. Если бы тебя внезапно заставили жить как свинью в хлеву и батрачить как ишака пока твоя спина не переломится… Я бы посмотрел, что бы ты тогда сказал.

В его словах прозвучало больше горечи, чем Асавин хотел показать, поэтому он смазал реплику хитрой ухмылкой. Можно срезать клеймо каторжника со своей кожи, но из сердца оно не сотрется никогда. Мальчишка снова ничего не заметил. Его увлекали улицы, крики людей и запахи.

– Не могу поверить, что ты все это прочел… Там же целая библиотека.

«Целое состояние », – мысленно поправил его Асавин.

– Пока ты молод и свеж, можешь наслаждаться поверхностью жизни, но с возрастом хочется все больше глубины, – ответил он. – Неужели не интересно, что там, за стеной города? В других государствах, землях и чужих головах? Начитанному человеку всегда есть что сказать, мой дорогой мальчик.