Чтобы добиться высокого качества, они плавили руду в простых печах на древесном угле. Но мечи были хрупкие из-за неравномерности шлаков. Мастера разбивали заготовки на мелкие кусочки и заново переплавляли. Потом расплющивали заготовку и складывали ее вдвое, снова расплющивали и снова складывали, уже в другом направлении. Десять таких операций – и заготовка состояла уже из тысячи слоев. Двадцать операций давали миллион слоев. Сорок операций смешивали руду на молекулярном уровне.

За счет многослойности такие мечи лучше резали. Но немецкие технологии ушли далеко вперед. Уже в шестнадцатом веке немцы делали высоколегированную сталь, с добавками вольфрама и кадмия. Их мечи рубили двухмиллиметровый лист железа, а японские катаны – не более миллиметра. Миф о крепости японских мечей развеял один мужик по имени Медер, привезший в Японию несколько заново заточенных древнеевропейских двуручных мечей. Это было сразу после войны. Японский мастер показывал чудеса владения мечом и разрубил ствол японской винтовки. Тогда Медер тоже разрубил остаток ствола европейским мечом и попросил притащить пулемет. Ствол пулемета он так и не разрубил, но помял основательно, при этом меч остался острым, без единой зазубрины.

Сам Крю тоже отличился. Тогда он уже был мастером кинжала и особенно любил кинжал с рогатой ручкой. У ручки были длинные выступы, в половину длины самого кинжала, сильно прокаленные у основания. В одном показательном бою катана скользнула вдоль лезвия кинжала и уперлась в основание, застряв между лезвием и этим выступом. Крю крутанулся, всем телом давя на кинжал, выворачивая его, и сломал катану поперек лезвия.

Реликвия, переходящая из поколения в поколение на протяжении нескольких столетий, оказалась позорно утраченной. Это был семейный траур. Сотни родственников приехали в дом главы семьи. Были приглашены несколько известных мастеров, которые в присутствии членов семьи в течение нескольких дней расплавили металл поломанного меча и заново выковали его. Все эти дни Крю был почетным гостем, непрерывно пил сакэ и плакал с семьей. Уважение к традиции не позволило ему уйти с поля боя с насмешкой на устах.

У Крю были планы на возвращение в Японию после этой экспедиции. Когда он вернется, круглая сумма набежит на его счету в банке. Он поедет в Японию, найдет толковых помощников и построит новую мастерскую, которая свяжет воедино искусство старых мастеров и новейшие технологии. Он возродит традицию изготовления японских мечей. Он сделает катану, которая с одного удара перерубит ствол пулемета времен войны.

А сейчас кинжал с рогатой ручкой висел у него на боку, как истинный друг, придавая Крю силу и терпение. Кинжал защищал его от круживших вокруг в болезненной лихорадке бесчисленных призраков, вооруженных катаной, окруживших его и готовых разделаться с ним и с ненавистным кинжалом из немецкой стали.

– Время, – услышал он. Голова кружилась, Крю не сразу понял, что это Рэчел, уже снявшая свой рюкзак. – С тобой все нормально?

Крю сбросил рюкзак и снова потрогал кинжал, придавший ему силы.

– Ерунда, пройдет.

Он скинул потную рубашку, натиравшую ему шею, вытер ею пот.

– Что это?

Вопрос Рэчел озадачил Крю. Он стал оглядываться. Кинжал был в его руках.

– Где?

– У тебя на спине, возле шеи.

Крю медленно соображал. Наконец он дотянулся рукой.

– Не знаю. Что там?

– Какое-то воспаление. – Рэчел подошла к нему сзади. Крю напрягся: эта женщина за спиной, подобравшаяся слишком близко к его незащищенной шее, представляла опасность. – Какое-то воспаление, здоровущая шишка. Давно у тебя?