На лицо я наложила легкий тон и щедро разукрасила косметикой. Нарисовала чуть более толстые и темные, чем следовало, брови. Наложила неподобающие ко времени суток довольно яркие тени, приклеила нежные, но слишком большие для дневного макияжа ресницы, добавила румян на щеки. И, конечно же, нанесла на губы довольно яркую помаду. Теперь, глядя на себя в зеркало, я видела девушку по вызову. Если не придираться к мелким деталям. Мне не удалось до конца избавиться от изысканного, но стойкого аромата французских духов, которыми я воспользовалась сегодня утром, выходя из дома. И одежда на мне, в этом сочетании, выглядела неправильно подобранной. Вернее, призванной утрированно подчеркнуть женскую сексуальность и вызвать желание. Как обычно и одеваются «ночные бабочки». Но на самом деле эти элементы я взяла из разных костюмов, которые были приобретены мною во Франции. Не так давно представлялись в последней парижской коллекции весна-осень и стоили целое состояние. Но думаю, далеко не все мужчины способны разобраться в подобных тонкостях. Уж там, куда я еду, на это точно никто смотреть не будет.

От идеи захватить с собой сумочку после недолгих размышлений пришлось отказаться. Даже если клатч будет маленьким до смешного, он все равно может привлечь излишнее внимание к моей особе и вызвать, например, стремление обыскать. А найти сейчас на моем теле можно много интересного. Знаю, именно в этот момент вы вспомнили о гранатах и даже пытаетесь представить, куда можно спрятать достаточно объемный метательный снаряд, когда сумки или рюкзака нет. Ноги больше открывает, чем прикрывает, юбка из жесткой, но нетолстой ткани. А топик плотно облегает полуобнаженную грудь и оставляет открытым большую часть живота. И почти совсем не оставляет места для фантазии.

Нет, от идеи прихватить с собой гранаты пришлось отказаться. Во-первых, я не могу допустить, чтобы шальной осколок ранил заложницу. А если строение ветхое, такой риск всегда имеется. А во-вторых, операцию необходимо провести быстро и максимально тихо. А взрыв и тишина – вещи, не совместимые между собой.

Но в моем сегодняшнем образе, а также в костюме все же есть определенная прелесть. Любой, кто бросит первый взгляд на него, сначала решит, что спрятать в такой одежде невозможно ровным счетом ничего. Мысли же мужчин после второго взгляда, брошенного на мою особу, вообще должны потечь совсем в другом направлении. В том, которое рождает определенные желания и одновременно приглушает всяческие опасения.

– Да, я нервничаю, – тем временем продолжал Сашка, – и ничуть не скрываю этого. И мне не совсем понятно, почему вы так невозмутимо спокойны, Геннадий Сергеевич?

Я снова усмехнулась. Генка очень хорошо умел скрывать свои эмоции. Должность начальника полицейского управления быстро развивает подобный навык. Да и в Ворошиловке нас учили буквально всему. И скрывать свои настоящие эмоции, и терпеть пытки, в первую очередь. Но я не зря много лет знала приятеля. И меня, в отличие от других, Генке было не обмануть. Судя по некоторым верным признакам, полковник Петров несколько нервничал в эту минуту.

– А почему я должен переживать? – невозмутимо протянул Генка. – Пока все идет по плану.

– Там четверо матерых уголовников! И если это та самая банда, на их счету не одна жертва!

– Это они, – уверенно кивнул Петров, – таких совпадений просто не бывает. Но мне непонятно, что конкретно ты сейчас хочешь спросить?

– Я не вижу на ней оружия, – немного понизив тон, но все еще достаточно громко продолжил Сашка, – и спрятать в такой одежде нельзя практически ничего! Как вы можете спокойно отправлять на задержание безоружную девушку? Как только они сообразят, зачем она явилась, то просто на ремни порежут! Сначала ее, а потом заложницу!