– Что ж, оно того стоило, – с улыбкой сказал я, радуясь тому, что не зря потратил драгоценное время.

А стоило оно метров двухсот, которые уже успели преодолеть умертвия, все еще направляющиеся в мою сторону.

– Вот же ж нехорошие какие, – проворчал я умертвиям. – Ну ладно, ладно, идите гуляйте, ищите себе пропитание.

Это я уже сказал собакам. Теперь их возможности выжить несколько повысились, но говорить о том, что они с легкостью смогут себя прокормить, не стоило.

– Мне пора. Пока, собачки.

Я помахал им рукой и помчался вон с участков, выбежал за ворота со шлагбаумом и сразу рванул налево к автобусной остановке (до которой еще было несколько сотен метров вдоль леса).

На ходу я подкрутил диск до «дробовика». Мне показалось, что на данный момент снайперка для меня была не так актуальна, особенно учитывая то, что дорога была неровной, петляла, да еще и вихлялась вверх-вниз.

Собаки, несколько метров пробежав со мной рядом и радостно лая, вскоре развернулись обратно к сторожке. Все же не любители они были далеко от своего дома уходить. В обычной ситуации это было правильно, но вот в данной вряд ли. Оставшись на этом месте, они вряд ли сумеют прокормиться. Первое время они еще наверняка смогут отыскать какие-нибудь полезные припасы, но через день-другой – а уж через неделю наверняка – ничего не останется. Вот что им тогда делать? Или помирать, или приспосабливаться. Я надеялся на второе. Все же не зря собаки – одни из самых умных существ на свете.

Но существовал еще один фактор. Преданность. Они могут посчитать, что, уходя от дома, они его предают, и останутся на месте. Мне еще было очень интересно понять, как они относятся к трансформации своего хозяина. На первый взгляд казалось, что им все равно, ведь никуда они не побежали его искать и не стали по убитому выть или беситься (а что стало со сторожем, я точно не знал). Просто порадовались жизни без привязи, попрыгали и занялись какими-то своими делами.

Мысли о собаках как-то умиротворяли и еще бы немного – совсем усыпили бы мою бдительность, но на то и есть шестое чувство, которое не раз помогало мне в жизни. Не прозвучало ни рева, ни стона, ни крика – просто сбоку, из-за ближайшей ели черная тень выскочила прямо на меня. Краем глаза я успел уловить какое-то движение, но пока разворачивался, умертвие оказалось практически перед моим носом. Я лишь успел выставить перед собой дробовик. Скорость умертвия и моя реакция придали дробовику достаточно ударной силы для того, чтобы сбить монстра на землю. Но в то же время инерция удара умертвия свалила и меня с ног. Получилось, что мы отлетели друг от друга, как бильярдные шары.

– Тэкит слоу18, – вырвалось у меня.

Уже падая, я навел дробовик на умертвие и выстрелил. Промазал. Тут же спина почувствовал удар о щебенку, которая в большом количестве усеивала дорогу (на тот момент я даже забыл, что упал спиной не на дорогу, а на рюкзак, и железные края банок в нем впились в мою спину). Неприятное чувство, но жить после него можно. А вот следующий прыжок довольно шустро вставшего на ноги умертвия мог бы испортить мою жизнь до полного израсходования. Снова прозвучал выстрел, отбросивший прыгнувшее умертвие назад. Теперь уже я вскочил на ноги и несколькими выстрелами добил хитрована.

– Твоя душа теперь моя19! – завопил я, злобно сжав левую кисть в кулак.

Нервное напряжение, которое зашкаливало еще секунду назад, постепенно начало меня отпускать. Особенно агрессивно сверкнув глазами и покорчив весьма ужасающие морды, я легкой рысцой припустил по дороге, предусмотрительно сторонясь подозрительно заросших мест. Однако это не избавило меня от излишнего внимания со стороны некоторых особей, но уберегло от неожиданных нападений: еще два раза на меня нападали, и дважды я успевал заметить умертвий раньше, чем они успевали сделать хоть что-то страшное или неприятное для меня. Первый раз одинокое умертвие распрощалось с головой практически мгновенно, как только попало в поле моего зрения и попыталось меня напугать. А вот во второй раз их было двое – одно побольше, другое поменьше. Судя по всему, раньше это были ребенок с мамой (а может, с бабушкой или старшей сестрой), но теперь их черты изменились до неузнаваемости. Вылезли из глубины леса и шли точно по тропинке. В этой стороне находился родник, к которому многие дачники любили ходить за чистейшей питьевой водой, но, как видно, не все успели вернуться.