– Как ты? – спросил Галл поравнявшегося с ним Южанина. Тот прихрамывал.

– Был бы счастливее, если б не приземлился в чертову вырубку, – растягивая слова, ответил тот. За неистребимый тягучий выговор парень из Джорджии и получил свое прозвище. – Мне казалось, я знал, чего ждать. Я два сезона тушил лесные пожары, а потом дикие тренировки здесь. Но это… Такого еще поискать… Я чуть не обделался, когда понял, что меня несет мимо поляны.

Галл вытащил из рюкзака подтаявший «Сникерс», разломил пополам.

– «Сникерс». Съел – и порядок, – продекламировал он рекламный слоган, имитируя бодрый закадровый голос.

Ухмыльнувшись, Южанин сунул в рот шоколадку.

– Это точно.

Они добрались до ручья, повернули на северо-восток, ориентируясь на визг пил и гудение насосов.

Роуан появилась из дымной пелены как воинственная скандинавская богиня на поле боя, остановилась, чтобы глотнуть воды.

– Мы почти подавили фронт, а тут еще три молнии. Без дождя. Верховой пожар пошел по хребту на север. Западнее снова разгорается. Мы будем прорубаться посередине, чтобы не дать им встретиться. До нашего возвращения держитесь здесь. Нам высылают еще один танкер с антипиренами и самолет с дополнительным грузом. Бульдозер уже пробился, расчищает кустарник и упавшие деревья.

Она обвела взглядом закопченные лица.

– До сброса у вас минут пять. Используйте их на полную катушку – перекусите, попейте. На сегодня это последняя передышка.

Галл подождал, пока Роуан посовещается с Картежником, подошел, но она замотала головой, не дав ему сказать ни слова.

– Ветер внезапно сменил направление и погнал огонь на нас. Мы еле успели отскочить. И тут бум! Бум! Бум! Прямо Четвертое июля. Деревья вспыхивали факелами, а ветер гнал огонь по верхушкам.

– Кого-то задело?

– Нет. Не надейся сегодня на чистые простыни и подушку. Разобьем лагерь и с утра снова за работу. Этот пожар быстро не сдастся. – Ро посмотрела на небо. – А вот и танкер.

– Я не вижу.

– Пока. Но ты можешь услышать.

Закрыв глаза, Галл поднял голову.

– Нет. Должно быть, у тебя суперслух. О, вот теперь слышу.

Вытащив рацию, Роуан переговорила с танкером, затем с отрядом на горном хребте и пробормотала:

– Сейчас начнется.

С неба полился розовый дождь, разбивая солнечный свет на маленькие радуги.

– Путь свободен! – крикнула Роуан. – Вперед. Смотреть под ноги, но не плестись.

И с этими словами исчезла в дыму.

Они рубили, пилили, копали до глубокой ночи, пока тела, привыкшие к самым тяжелым нагрузкам, не начали слабеть. Тела, но не дух. Галл несколько раз замечал Роуан. Она успевала и вкалывать на противопожарной полосе, и координировать их действия с другими отрядами и базой.

В какой-то момент, где-то ближе к часу ночи и более чем через двенадцать часов после начала битвы, пожар начал отступать – не капитулировать, подумал Галл, а просто передохнуть. Вздремнуть. Черт побери, и он бы не отказался от передышки, но они работали еще час, прежде чем получили приказ разбить лагерь в полумиле к востоку от правого фланга пожара, и потащились туда.

– Как первый рабочий денек, салага?

Галл взглянул на измученное лицо Картежника.

– Хочу попросить прибавку к зарплате.

– Меня бы устроил и сандвич с ветчиной.

– Я бы предпочел пиццу.

– Разборчивый ирландец. Ты вообще-то бывал там? В Ирландии?

– Да, пару раз.

– Она действительно такая зеленая, как на картинках?

– Еще зеленее.

Картежник вгляделся в клубящийся мрак.

– И попрохладнее, верно? Прохладная и до жути дождливая.

– Потому-то она и зеленая.

– Может, смотаюсь туда как-нибудь. Прихвачу Вики с детишками. После такого дня только и мечтаешь о сырости и зелени. Ну, вот мы и на месте. – Он кивнул на огни выше по склону. – Ужин подан.