– По крайней мере, – произнес Даргер, – позвольте снять с бедного создания седло и седельные сумки.

– Дабы ты и твой песьемордый прихвостень разграбили их содержимое? Аллах не допустит, чтобы я настолько ослабел умом!

Выпрямившись во весь рост, Даргер холодно возразил:

– Ни один человек не имеет оснований обвинять меня в воровстве.

– Да ну? Неужто не имеет? – поджал губы принц Ахмед.

Он решительно развернул своего коня, проскакал к последнему фургону и коротко постучал в дверь. Смотровое окошечко скользнуло в сторону. Ахмед сказал кому-то несколько слов, и оно снова закрылось.

– Не нравится мне это, – прошептал Даргер. – Как думаешь, он нашел письмо?

Довесок пожал плечами.

Дверь на мгновение приоткрылась и сразу же захлопнулась, у посла в руке оказалась полевая сумка на длинном кожаном ремне. Конь Ахмеда легким галопом потрусил обратно к парочке.

– Видите? – Ахмед ткнул сумку им в лицо. – Полагаю, она вам знакома!

– Право же, сэр, – вздохнул Даргер. – Зачем задавать друг другу риторические вопросы?

– Первый раз мы увидели ее с борта нашего корабля, – вымолвил Довесок. – На полпути через Каспий, на унылом скалистом берегу вахтенный заметил грубую хижину, которую мог выстроить изгнанник. А перед лачугой были воткнуты три шеста. На одном из них висело знамя Византийской империи. На втором развевался флаг курьера. На третьем чернел вымпел биологической опасности. В дверном проеме хижины висел этот самый кейс. Четыре предмета и подсказали нам, что гонца послали прямым путем через зачумленные Балканские земли. Бедняга заплатил за свое мужество тем, что словил один из множества вирусов времен войны: попался в сети эндемичной заразы. Типичный случай для тех несчастных краев.

– Вы сходили туда на шлюпке и забрали кейс. Одни.

– Если честно, сэр, мы сделали это по вашему приказу.

– Вы предположили, что Довесок, генетически модифицированный в человеческий облик, однако сохранивший геном благородного пса, скорее всего, окажется неуязвим для подхваченной курьером заразы, – продолжал Даргер. – Мы с ним оспаривали ваши доводы, и, кстати, весьма активно, но потерпели неудачу. Вы пригрозили размозжить нам обоим головы и, если я правильно помню, «скормить их бесполезное содержимое крабам».

– Как бы то ни было, я туда отправился, – продолжал Довесок. – Одного взгляда внутрь хижины хватило, чтобы понять – посланник мертв. Я забрал его кейс, как было велено, и принес его вам. Теперь он – в ваших руках.

Принц кисло улыбнулся.

– Мне и тогда показалось странным, что в кейсе не нашлось ничего серьезного. Все письма были транзитные и незначительные, словно их положили, воспользовавшись оказией в Москву. Но ничего такого, что оправдало бы такое рискованное путешествие, не обнаружилось. Я внимательно наблюдал за вами с корабля, и хотя вы шарили в сумке…

– Я лишь хотел убедиться в сохранности ее содержимого.

– … у вас не имелось возможности выбросить письмо. На берегу было пустынно, и за вами все время наблюдали. Впоследствии я много раз размышлял над парадоксом, каждый день на протяжении избыточно наполненных событиями недель… И наконец-то я нашел ответ. – Принц сунул руку в кейс. – На дне есть второй слой кожи. С одной стороны шов отошел. Для прохвоста вроде вас проще простого засунуть конверт под него, где он легко ускользнет от внимания.

С победной улыбкой принц Ахмед извлек письмо в безошибочно узнаваемом красном конверте с печатью Византийской Секретной Службы.

– Вот оно – подробное изложение вашего вероломства и обмана, которое вы пытались от меня скрыть!

Довесок презрительно вскинул нос.