Но сейчас Леле было точно не до восстановления истины того, что случилось когда-то с дядей Петей, впору было ей самой уносить ноги.

Леля запрыгнула в седло.

– Эх, плохо, что я один сейчас, – закручинился дядя Петя. – Как на грех, Мишке в город срочно понадобилось, какие-то проблемы у сына. А Федору позвонили, мать у него под машину попала. Он тоже уехал. Но ничего, справляюсь. Не таких видывали.

– Ну, так я поскакала! Прикроете нас, хорошо?

– Езжай, егоза! Не бойся. Дядя Петя своих не выдаст.

Леля пригнулась к седлу и поскакала, словно заправский ковбой, уходящий от погони. И хотя преследователей видно не было, она различила чью-то машину, припаркованную за конюшней. Мимолетно удивилась, кто бы там мог быть, потому что для посетителей была предусмотрена специально оборудованная и очень удобная парковка.

Леле даже показалось, что она знает, чья это машина, но обдумать и вспомнить, не хватило времени. Да и голова у нее была переполнена своими собственными мыслями и тревогами, в которых не было места этой машине.

И очень зря, потому что неизвестно, как бы развивались события дальше и приняли бы они столь трагический оборот, задержись Леля тут и задумайся она получше о том, с какой целью владелец светло-бежевого «Мерседеса» класса люкс оставил свою машину, которую обожал, холил и лелеял, там, где она стояла сейчас. На опушке леса, среди зарослей репейника и старых, давно высохших кустов, которые запросто могли поцарапать и дорогую полировку, и лак, и просто запачкать машину.

Но Леле было не до того. Она сжала Батисту бока, и он сразу же пошел резвой рысью. Мельпомена немного помедлила, явно не понимая, почему ее ведут в поводу и где ее дорогой хозяин. Но после решила, что Леле все же можно доверять, и последовала за ней и Батистом.

Леля очень боялась, что бандиты ее увидят и пустятся в погоню. Но все прошло благополучно: сколько Леля ни оглядывалась на дорогу, черной машины на ней так и не появилось. Видимо, бандиты основательно завязли в соседнем садоводстве.

А старый конюх, убедившись, что Леля с лошадьми достигли леса и скрылись под его сводами, вздохнул с облегчением.

– Это надо обмыть капельками, – сказал он самому себе. – Такие волнения! А их в моем возрасте нужно минимизировать.

Дядя Петя пошел в конюшню, где у него была припрятана бутылочка особых капель, которые он регулярно принимал для успокоения нервной системы.

Злые языки поговаривали, что капли состоят на девяносто семь процентов из чистого медицинского спирта, за что и полюбились конюху. Но сам дядя Петя важно утверждал, что без этих волшебных капелек, в состав которых входил и прополис, и медвежья желчь, и бобровая струя, и еще множество средств народной медицины, он бы давно уже загнулся.

Даже сейчас, наливая себе стопочку волшебных капелек, дядя Петя приговаривал:

– Все мои одноклассники не пили, и где они сейчас? Давно на кладбище лежат. А я пью и живехонек!

Он так увлекся своим занятием, что совсем не заметил темной тени, мелькнувшей у него за спиной.

Когда конюх почувствовал что-то неладное и начал оборачиваться, было уже слишком поздно. Удар! И дядя Петя упал на копну сена. В одной руке он по-прежнему сжимал стопку, в другой – бутылку, из которой на пол медленно вытекала густая темно-коричневая жидкость с таким резким и сильным запахом, что стоящие в стойлах лошади, почуяв его, взволнованно заржали и зафыркали.

Потом раздался топот копыт, когда самые чуткие и нервные лошади ударились в панику, почуяв еще один запах. Страшный для них запах огня и дыма.

Оглушивший дядю Петю человек быстро пробежал по всей конюшне, поливая пол и стены из канистры. Потом еще несколько спичек, и огонь вспыхнул с новой силой. Противопожарная сигнализация, которая одна сейчас отвечала за безопасность, издала один жалкий пшик и замолкла. А под сводами конюшни раздался чей-то жуткий смех, который был таким громким, что временами перекрывал даже треск разгорающегося огня и жалобное лошадиное ржание.