– Это будет незабываемо… – шепчет она, наклоняясь и проводя губами по моему животу. Нет, черт возьми. Ниже. Хватит издеваться, маленькая распутница. Ее волосы рассыпаются вокруг моих бедер, дразня нервные окончания. Тонкие пальцы сильнее сжимают мой член, двигаясь быстрее и увереннее. Мне нужны ее чертовы губы… Опускаю руку, наматывая на ладонь шелковистые пряди, сжимая в кулак. Тяну вниз, показываю, что я хочу, и как…

– Пустые обещания. Переходи к делу, Мэл, – нетерпеливо рычу я, глядя на нее. Ее губы в миллиметрах от моего члена, который она продолжает гладить и сжимать в мучительном ритме. Между нами сыплются искры, мне кажется я даже вижу сверкающие всполохи перед глазами. Это сумасшествие, полное погружение в похоть и безумие. Я слышу, как бьется мое сердце, оглушительный пульс в висках. Так громко. В глазах Мэл происходит внутренняя борьба. Плевать, черт возьми, просто сделай мне хорошо, малышка. Не разрывая зрительного контакта, она немного смещает голову, касаясь языком моей головки. Медленно обводит по кругу, щелкает и снова кружит.

– Черт… – вздрагивая всем телом, хрипло стону я. Тяну сильнее ее волосы, бесцеремонно и грубо насаживая ее губы на мой член, измученному затянувшейся прелюдией. – Возьми его глубже. Хочу почувствовать твое горло. Учись сосать, как профессиональная шлюха.

Я толкаюсь в ее рот, чувствуя активное сопротивление, она упирается, пытаясь оттолкнуть, но тем самым только сильнее заводит меня. Грубо сжимаю в кулак ее волосы, опуская голову Мэл ниже. Она звонко ударяет ладонями по моим бердам. Бл*дь, мне даже нравится ее сопротивление. Дерись, брыкайся, пока я имею тебя, бездарная наивная идиотка.

– Не нравится сучка? Думаешь, Беатрис нравилось? Она просто была такой же гребаной шлюхой, как ты, которая думала, что, отсосав член, сможет трахнуть мой мозг. Но это я всегда вас трахаю, тупые дуры, способные только ноги раздвигать.

Что-то меняется, я не сразу понимаю, что именно, но Мэл перестает сопротивляться. Ее губы расслабляются, и она мягко скользит ими вверх-вниз, заставляя меня терять голову и стонать. Моя хватка на ее волосах смягчается, и я уже сам не замечаю, как мои пальцы зарываются в шелковистые локоны, перебирая их почти нежно. Мне так хорошо, что жжет глаза, я не могу смотреть на нее, образ белокурой распутницы расплывается, и я откидываюсь назад, полностью расслабляясь.

– Ты готов попасть в рай, Адам? – спрашивает Мэл, приподнимаясь. Ее губы снова заменяют пальцы, но это уже неважно. Я близко…

– Ты торопишь события, крошка. Я хочу твое горло, но можно и в рай, – ухмыляюсь я, глядя на нее снизу-вверх. – Просто всегда думал, что рай где-то в другом месте. Может, я найду его в постели с женой, а не с пользованной шлюхой?

– Очень скоро ты окажешься в аду, ублюдок, – с неожиданной яростью шипит Мелания. Я, в недоумении, хмурюсь, глядя на нее. Ее глаза сверкают, подобно драгоценным камням, и я отвлекаюсь, теряясь в их неистовой бездне.

До меня не сразу доходит, что происходит. Возбужденный мозг заторможен и сконцентрирован на получении развязки, а не анализировании поведения Мэл. Она делает резкое движение, и я ощущаю нечто холодное на своей груди. Дергаюсь вперед и только ухудшаю свое положение, чувствуя, как инородный предмет рассекает мою кожу.

– Ах, ты, вероломная мразь, – кричу я, перехватывая ее запястье, но сука не собирается сдаваться. Ярость делает ее сильнее, она давит со всех сил. От гнева и шока я не чувствую боли. Она посмела… В голове не укладывается, что дрянь осмелилась поднять на меня руку. Я же убью ее. Magnunah