Я с удовлетворением отметил, что среди напитков имеется бутылочка красного вина. Сухой закон Анмара не распространяется на райский уголок свободы посреди Тихого океана. Я пытался уговорить свою молодую жену выпить глоточек, чтобы расслабилась, но Рания категорически отказалась употреблять спиртное, и есть тоже не стала. Я очень старался быть милым и внимательным, но ее перепуганный вид начал меня потихоньку раздражать. Пить в одиночку я не привык, но пришлось смириться с тем, что эта пугливая пташка мой единственный собеседник на ближайшие семь дней. Унылая перспектива, если честно.

– Ты можешь поднятья в спальню. Я скоро приду, – произношу я, прикуривая сигарету, решив дать ей время подготовится к неизбежному и побыть наедине с собой. Рания послушно вскакивает, поспешно покидая меня с невероятной прытью изящной лани.

Я смотрю на темнеющий вдали океан, в котором отражается звездное небо, ощущая на лице свежий влажный воздух. Вдыхаю горький дым полной грудью, пытаясь унять ощущение тоски, которая не покидает меня с той минуты, как я надел на палец платиновый ободок.

Я думаю о многих вещах, которые в Америке никогда бы не пришли в мою голову. Иногда нужно отпустить себя, сложить оружие и просто прислушаться к сердцу, а потом отдать ему четкий приказ, заткнуть, заколотить гвоздями.

Я ненавижу Меланию Йонсен.

Ненавижу за то, что не могу не думать о ней.

Мое безумное наваждение, от которого нет лекарства, кроме нее самой.

И я больше не верю, что моя болезнь пройдет сама собой после длительного курса лечения.

Мне нужно встать, подняться наверх и лечь в постель с Ранией, которая теперь является моей женой перед Богом и людьми. Несколько бокалов вина не помогают мне почувствовать даже подобия влечения. Но я ощущаю себя лучше. В голове и теле разливается приятная легкость. В мыслях – туман.

Рания не спит, она прячется под покрывалом, не смотря на жару в комнате. Повсюду разбросаны лепестки роз. Я ободряюще улыбаюсь, закрывая за собой дверь. Включаю кондиционер, гашу яркий свет, оставляя приятный полумрак и двигаюсь к кровати, расстегивая рубашку. С каждым моим шагом ее глаза становятся все больше. Мне казалось, что я нравлюсь ей, так откуда столько страха?

– Тебе не будет приятно, Рания, но я постараюсь не причинить тебе много боли, – тихо произношу я, мягким, ласковым голосом. Снимаю одежду и ложусь в постель. Я сначала просто лежу рядом, не касаясь ее, позволяя привыкнуть к теплу моего тела рядом.

Рания дрожит, но, конечно, не от страсти. Я поворачиваюсь к ней, и очень осторожно освобождаю ее от красивой кружевной комбинации, ласкаю прохладную кожу едва заметными касаниям. Она слишком напряжена, и когда я пытаюсь поцеловать ее, зажимается еще сильнее.

– Постарайся расслабиться, я не изверг, Ран, – нежно касаясь ее щеки, заглядываю в полные панического страха глаза. – Ты знаешь, мы можем перенести брачную ночь на завтра.

– Нет, – Рания отрицательно качает головой, и кажется такой уязвимой и хрупкой в этот момент, что хочется просто обнять ее и поцеловать в макушку. – Извини, Адам. Я очень сильно разволновалась.

– Я знаю, – мягко киваю я.

– Я постараюсь не разочаровать тебя, Адам.

– Это невозможно. Ты очень красивая. Ты моя жена и мать моих будущих детей. Отныне мы навсегда связаны друг с другом. Я обещаю, что всегда буду уважать тебя, – серьезным тоном произношу слова и обещания, что должен сказать сейчас. В эту минуту.

– Спасибо. И я тоже буду уважать и слушаться тебя, Адам.

Рания нервно улыбается, приоткрывая губы, когда я снова целую ее. Этот поцелуй меня не заводит. Он пустой и холодный. Черт возьми… Я должен быть терпимее и дать ей еще немного времени.