— Это вещь, что ли? Захотел, купил, захотел, обратно сдал? Тася — моя дочь. Моя!

— Дёма... Демид, — Она присаживается передо мной на корточки, обнимает своими ладонями мои и прикасается к ним губами. — Дёма, я умоляю тебя, заклинаю, верни ребенка родителям. Так всем будет лучше!

— Не могу... Даже если бы мог, не вернул, — осторожно отнимаю свои руки.

— Почему?

— Потому что это моя дочь, — напоминаю жене. — Мой единственный ребёнок, Нат.

— Давай повторим попытку ЭКО… — Она снова хватает меня за руки. — Демид, давай попробуем. Я прошу тебя. У нас еще могут быть общие дети. Ты ведь можешь видеться с Тасей. Я не буду против. Верни ее родителям, назначьте расписание и все. Ты же все можешь, Дём. И помогать ей деньгами можешь, если это понадобится.

— Хватит!

Встаю и молча иду к двери. Устал. У меня был адски тяжелый месяц и дома отдохнуть не выходит. Наташа почти ничего не знает о Тасе, о том, почему малышка оказалась в нашем доме. Я объяснил лишь, откуда ребенок. Сам был в шоке, когда услышал эту историю, но простые проверки показали, что «отец» девочки не солгал. Они с женой после потери собственного ребенка и неутешительного диагноза тоже проводили подсадку, используя для оплодотворения донорский материал. Мой.

Так вот интересно сложилось. Они не могут иметь совместных детей, мы с Натой тоже. Проблемы разные, результат один. Когда обследование с женой проходили и выяснилось, что я полностью здоров и профпригоден, врач предложила стать донором, чтобы помочь другим семьям, которые очень хотят детей и по разным причинам не могут.

На условиях полной анонимности я согласился, наверное, просто потому, что хорошо понимал тех людей, у кого не получается. Это привело меня сюда, в точку, где у меня есть семилетняя дочь.

Я нанял для малышки лучшего психолога, но результата пока нет. Прошло слишком мало времени.

Отлипнув от стены, захожу в царство нежных ванильных и молочно-розовых оттенков. Гирлянда с крупными желтыми лампочками горит над кроватью. Под одеялом всхлипывающий комочек, накрытый с головой.

Сажусь на пол у кровати. Облокачиваюсь на неё спиной и не представляю, какими словами сказать ребенку, что мама, которую она требует, не придет больше. Она погибла в той аварии, в которой Тася чудом спаслась. А отец... Я бы сам убил его, если бы мог!

— Тась, а пойдем завтра гулять? Я возьму выходной, и мы весь день проведем вдвоем. Хочешь?

Молчит.

— А я вот очень хочу. У меня в этом месяце еще не было выходных. Сходим в парк или торговый центр. Куда захочешь.

— К маме хочу, — плачет малышка.

— Я не могу отвезти тебя к ней, — ухожу от объяснений. — Но я очень хочу, чтобы мы с тобой подружились.

— Зачем? — спрашивает мышонок, высунув нос из своей импровизированной норки.

— Мне нужен друг, с которым иногда можно гулять. Погуляй со мной завтра, Тась.

— А потом ты отвезешь меня к маме?

Нервно сглатываю. Она так на меня похожа, что иногда даже чуточку страшно. Русые волосы, большие карие глаза и характер. Такая же упрямая и настойчивая.

— Почему мне нельзя к маме? Она больше меня не любит?

— Уверен, что любит. Твоя мама, малыш, она... — понимаю, что надо сказать.

Как правильно? Не сделаю ли я хуже? Но куда хуже то? Мне кажется, дальше только прямиком в ад. Хотя для девочки, которая в один миг лишилась своей привычной жизни, мамы, мужчины, которого она считала отцом, это он и есть сейчас. Настоящий ад. Чужой дом, чужие люди, чужие вещи.

— Тасенька, твоя мама очень-очень тебя любит, — подбираю слова. Вспоминаю какой-то дурацкий старый фильм и там было примерно вот так, — она на небе сейчас. И оттуда за тобой смотрит. Прямо со звездочки.