– Ага, еще чего? Может быть, полаять или лапу дать? Я что на собаку похожа?

– Очень. Та еще шав.. – не удержалась я, но снова меня оборвал сосед справа.

– Крис, я не то имел в виду. Сумку свою дай, пожалуйста.

Я думала, она опять начнет ерепениться. Или кидать свои ядовитые фразочки. Но нет, на этот раз натягивает миленькую улыбочку и спокойно произносит:

– Понравилась? Только я тебе ее не отдам – это же «Гесс».

Парень встает со своего места, тяжело вздыхает, кажется, Крис и его начинает раздражать.

– Кристин, ты не поняла. Дело в том, что мне показалась, как туда залезла мышь.

Охи и вздохи. Переглядывания и перешептывания. Кристина морщит лоб и оттягивает от себя сумку, аккуратно приземляя ее на соседнюю парту. Сосед по парте подрывается с места и, на лету схватив бомбу замедленного действия, отправляется прямиком к мусорке. Все замерли в ожидании шоу. Но парень нас обламывает. Ну, или точнее, не нас, а их – моих глупых одноклассников. Встает к классу спиной и дергает руками, только так тихонечко и аккуратно. По комнате летят звуки падающих учебников и прочих вещей. Потом парень возвращает содержимое обратно в сумку, кроме осколков, конечно же. Те по всему видимому сейчас покоятся на дне мусорного ведра.

– Показалось, – бормочет он и вернув сумку своей хозяйке возвращается за парту.

Я не моргаю, а продолжаю откровенно пялиться на него.

– Ну и зачем?

Он хмыкает, теребя в руках карандаш.

– Это я тебя должен спросить. Зачем? Зачем тебе такой красивой и смышленой девчонке опускаться до мокрых методов?

Я уже не просто пялюсь, а чувствую, как челюстью щелкаю о край стола.

– Интересно мне знать, а когда это ты успел определить, ладно красоту опустим, что насчет смышленой? В какой такой момент я проявила перед тобой свой высокий уровень эрудиции?

– Ни в какой. Просто я вчера полвечера слушал эмоциональный рассказ брата о том, какая клевая новенькая появилась в нашем классе.

Шестеренки закрутились. Кубик к кубику. Пазл к пазлу. Эврика! Тоха, Воробушек. Все сходится.

– Брат?

– Ага. Мы близнецы.

– А Плат – это сокращенно от Влад?

Ухмыляется.

– Какая же ты забавная. Нет. Плат – это Платон. И… – протягивает руку. Ни секунды не раздумывая пожимаю дружественно ладошку, – приятно познакомиться!

– А Влад – это еще один брат? Сколько вас? Трое, четверо или, может, как в сказке о белоснежке с семью гномами – тоже семеро?

Платон хохочет.

– Двое, нас всего двое. А Влад – это мой друг, – он улыбается и утыкается лицом в тетрадь, но резко тормозит и снова поворачивается ко мне, – Кстати, а тебе не говорили, что ты сидишь на его месте.

– Ой да? – театрально выпучиваю глаза и охаю, – мне пересесть?

– Как хочешь, – пожимает плечами парень.

– В таком случае я еще немного здесь потусуюсь, – бурчу так тихо поднос, что Платон вряд ли мог расслышать.

Отсюда не слышны голоса людей, но зато отлично видны их силуэты. Силуэты двух парней. Двух братьев.

Антенна и Плат. Такие схожие черты лица, строение тела, в каких-то редких движениях они становились отражением друг друга. Синхрон. Волна левой рукой, волна правой. И на этом их одинаковость заканчивалась.

Братья Воробьевы являлись тем, редким видом близнецов. Их можно было отличить даже по голосу и росту. Если стоять близко – на расстоянии вытянутой ладони, то Антенна был чуть ниже Платона. Один походил на сливу благодаря перекрашенным волосам. А второму на голову, скорее всего, вылили банку сгущенного молока. Именно в таком свете смотрелся натуральный оттенок его волос. Антон носит одежду ярких расцветок и на два, а то и три размера больше. Платон придерживается темных оттенков при выборе шмота. За счет чего опять же между братья пролегает заметный контраст. Как инь ян, как небо и земля, как темнота и свет.