– Значит, у вас будет трип по барам, – посмеивается отец. – Только не пейте слишком много: вам еще танцевать!

Ох, блять, знали бы вы, как я сейчас хочу напиться...

Мама и Полина приносят для всех ароматное и безумно вкусное жаркое с картофелем, грибами и мясом, и ужин продолжается в неторопливом темпе, за смехом и болтовней. Некоторое время все идет совершенно идеально, а потом я совершаю никому из нас не нужный финт. Сам не зная зачем, я вдруг обращаюсь к Шурику:

– А как у тебя дела на работе, Александр? Ты ведь не из нашей танцевальной тусовки, тебе вообще интересно слушать про тур и наши путешествия по России? Карина не замучила тебя рассказами про то, как нам не удается один современный танец с любовным сюжетом?

Шурик поднимает на меня светлые глаза и чуть щурится, как будто чувствует исходящие от меня опасность и презрение. Или мне так только кажется, и на самом деле он совершенно спокоен и ни о чем не подозревает? Родители и Полина, по крайней мере, явно не замечают ничего странного, только посмеиваясь над моими вопросами. С Кариной все ясно: она на иголках, как и я сам. Я ловлю ее взгляд – укоризненный, умоляющий, ненавидящий. Как же она хороша... Слишком хороша. Еще немного – и я рискую оказаться за семейным столом с каменным стояком...

Чтобы избежать этого, я снова перевожу взгляд на жениха своей сестры, а он как раз открывает рот, чтобы ответить мне:

– Я работаю в банке, брат, ты же знаешь, у нас один день похож на другой. Рутинные будни в окружении компьютеров и бумаг.

– Печально, – фыркаю я насмешливо, но Шурик продолжает:

– Именно поэтому жизнь и дело Карины – вдохновение для меня.

– Это так мило! – восторженно восклицает Полина, а у меня аж зубы сводит от этой милоты:

– Неужели!

– Когда она репетирует дома сложные связки, или просто танцует для меня, или рассказывает сюжеты новых танцев, я чувствую себя самым счастливым мужчиной на свете, – говорит Шурик. – Не просто же так я решил жениться на твоей сестре. Она – мое солнце, – он наклоняется к Карине и целует ее в висок. Полина и родители улыбаются, говорят что-то трогательное, но я вижу в этот момент только несчастное лицо своей сестры: она краснеет от стыда и вот-вот разревется. Я понимаю, что перегнул палку, желая подшутить над ними обоими, и собираюсь было немедленно перевести разговор на другую тему, но тут Карина вдруг сама просит:

– Мы можем выйти на несколько минут в другую комнату, Влад? – в ее глазах стоит мольба. – Хочу с тобой поговорить.

– Конечно, принцесса, – киваю я растерянно. – Идем.

Мы встаем из-за стола и направляемся в родительскую спальню, а все остальные провожают нас удивленными взглядами.

– Что ты творишь? – шиплю я тихо, когда мы отходим достаточно далеко по коридору.

– А ты что творишь? – возмущается она в ответ.

Дверь за нами закрывается, и мы остаемся вдвоем в тишине и полумраке спальни. Слышно только наше частое неровное дыхание.

– О чем ты хотела поговорить? – спрашиваю я, стараясь быть холодным и безэмоциональным, но голос дрожит и выдает меня с потрохами.

– Ни о чем, – отвечает Карина. – Просто мне захотелось поплакать, а это единственный способ ненадолго ото всех сбежать.

Она садится на край родительской постели, и через несколько мгновений я действительно слышу ее всхлипывания. Сердце у меня делает кульбит и замирает. Уже ни о чем не думая, я просто сажусь рядом, обнимаю ее за плечи и глажу по волосам:

– Тшшш, карамелька...

Я зову ее так с детства, но сейчас, наверное, не стоило, потому что она начинает плакать еще сильнее:

– Зачем, зачем ты сделал это?

– Что? Подшутил над Шуриком или...