Роза с Кейсом

И что? Я уже не работаю в танцевальной школе. Вместо этого рисую меню для отеля “Лоэнгрин”. В верхнем левом углу вместо логотипа ставлю маленькое изображение рыцаря-лебедя. Если я и выхожу из дома, то лишь для того, чтобы отправиться с Кейсом в какой-нибудь другой город. У него часто водятся деньги, и он легко расстается с ними. Между тем наш развод с Лео становится свершившимся фактом. Кейс рад тому, что бракоразводный процесс завершился, он покоряет меня тем, что мы отмечаем начало моей новой жизни бутылкой шампанского. В тот же вечер он дарит мне красивую серебряную брошь. Знак внимания. И это очень мило с его стороны. Мне снова хочется давать уроки танцев, но Кейс предпочитает, чтобы по вечерам я сидела с ним дома, а не болталась неведомо где. Он предпочитает, чтобы я не уходила по вечерам неведомо куда, а оставалась с ним…

Вскоре я обнаруживаю, что помимо меня Кейс крутит любовь с какой-то бельгийской девушкой. Я – в бешенстве и снова чувствую себя абсолютно одинокой.

Идет 1974 год. Мы с женой Риа ожидаем нашего первенца. Делимся этим известием с родными и друзьями, обустраиваем детскую комнату, перебираем имена и думаем над тем, будем ли мы крестить нашего ребенка. Риа и я – мы оба крещены в католичество и воспитаны в этой вере, как и положено в тех местах, где мы родились. Риа – крестьянская дочь, она выросла в одном из туманных польдеров[15] под Гаагой. Я появился на свет в Маастрихте, у подножия горы Синт-Питерсберг[16]. Оба мы с удовольствием вспоминаем нашу приятную и беззаботную юность. В семье моей жены было девять детей, и свое образование Риа получила у монахинь в Гааге, готовивших воспитательниц детского сада. Я же пережил немало приключений, блуждая с друзьями в гротах и пещерах горы Синт-Питерсберг, учился в гимназии неподалеку от Фрейтхофа, а летом каждый день ненадолго забегал с кем-нибудь из одноклассников в кафе и купался в реке Маас.

Протестантское, по преимуществу, окружение особым образом закалило католицизм в родительском доме моей жены. У нас же в Маастрихте все было по-другому. Католицизмом там были пропитаны все сферы жизни, от него просто некуда было деться. Такое впечатление, что вместо воздуха мы там дышали католицизмом.

По воскресеньям после мессы духовой оркестр церкви Святого Луки переходил улицу, направляясь к кафе. Чуть позже за ним тянулась процессия: посредине шел священник под балдахином, перед ним семенили церковные служки со звенящими колокольчиками, а следом выступали члены церковного совета и другие уважаемые люди района – в парадных черных костюмах и со знаменами. Все окна и фасады старого центра были украшены изображениями Девы Марии.

Каждому приезжему рассказывалась история чудесного источника Святого Серватия, расположенного на краю города. Источник возник, когда в IV веке после Рождества Христова старец Серватий пришел из Азии в Маастрихт. Испытав жажду, святой Серватий ударил посохом о землю, и – о чудо! – в этом самом месте из-под земли тут же начала бить прекрасная питьевая вода… В городе еще говорили про статуи апостолов из чистого золота: в прошлом веке они таинственным образом куда-то исчезли, но ходили слухи, что они и по сей день спрятаны где-то в окрестностях города. Во всяком случае так утверждал местный парикмахер, а он-то уж точно знал, что говорил.

Запечатлелись в моей памяти и другие картинки. Если по улице к больному спешил капеллан с коробочкой в руках, в которой он нес освященную просфору, все велосипедисты спешивались, преклоняли колени и осеняли себя крестным знамением. А когда мы организовали гандбольный клуб с не слишком оригинальным названием “Гандбольный клуб Св. Петра”, к нему тут же как бы само собой прилепилось определение “римско-католический”. В итоге клуб получил официальное название “Римско-католический гандбольный клуб Св. Петра”. Обычно перед игрой священник благословлял мяч – это означало, что теперь мы непременно должны выиграть.