Пассажирская дверца моей машины издает характерный для себя звук, и Леди вылезает наружу. Очень медленно она идет к нам, и теперь Сергей смотрит на нее. Его трясет.

– Я тебя знаю? – спрашивает он, глядя ей в глаза, а она, тем временем, подходит к нему вплотную и опускается вниз.

– Ты умираешь, Серёж. Ты и так это знаешь. Скорая не успеет, да и… если бы успела – все равно бы тебя не спасла. Какое у тебя есть… последнее желание?

– Поцеловать… такую красотку.

Его все еще трясет, лицо в крови, но желание ей импонирует.

Она встает перед ним на колени и склоняется прямо перед ним. Оба закрывают глаза и сливаются в поцелуе. Я бы не назвал его страстным. Обычный такой поцелуй – ничего особенного. И когда он завершается, парень уже не дышит.

Я закрываю глаза и слышу громкий взмах крыльев.

– Серега? – спрашивает кто-то из его друзей.

– Серега?! – вторит ему кто-то другой.

– Твою мать, Серёга!!!

Леди направляется к автомобилю, дверца которого осталась открытой.

– Поехали, – говорит она мне, а я продолжаю смотреть, как неумело двадцатилетние пацаны пытаются реанимировать своего друга. – Ты уже видел это тысячи раз. Неужто не насмотрелся?

– Насмотрелся, – тихо говорю я и отворачиваюсь. Леди села в машину не полностью – одну ногу она все еще держала на тротуаре, оставив её специально для меня, будто чтобы слегка приободрить.

– Зачем дразнить? – вопрошаю я, глядя на идеальное во всех отношениях бедро и безупречную голень. Представляю, как встал бы перед ней на колени, взял эту ножку и поцеловал ее прямо в икроножную мышцу. А затем двинулся бы выше, вверх по ноге, пока не приблизился бы к тому месту, где не судьба побывать ни одному из её преданнейших фанатов. – Все равно ведь не дашь.

– Сама – нет, – говорит она, но ногу так и не убирает. – И я не дразню, а лишь помогаю тебе нагулять аппетит. Плюс – взгляд на нечто прекрасное действует как антидепрессант. Если тебе все еще грустно, садись в машину – я тебе и грудь покажу.

Ухмыляюсь, ведь тут она не врёт. Если попросить, то грудь, две свои роскошнейшие сиськи, она и правда может показать. Но на нее можно будет лишь смотреть – не трогать.

– Выбери любую девушку – и этой ночью она с тобой возляжет. Любую, но не невинную и без кольца на пальце. Пусть эта ночь… будет для тебя особенной.

– Почему? Что особенного в этой ночи?

И вот теперь она убрала ногу в машину, спрятав ее под полой плаща.

– Садись, – говорит она и закрывает дверцу.

Когда я оказываюсь внутри, она поворачивает ко мне свое прекрасное лицо и смотрит прямо в глаза.

– Хочу, чтобы ты запомнил эту ночь. Поверь, так надо. Отвези меня домой, а затем… выбери любую. Любую, кто приглянется. Любую, кого страстно возжелаешь.

– Страстно желаю я лишь тебя. С первого дня нашей встречи. И, между прочим, ты подходишь под свои же условия: не невинна и нет кольца на пальце.

– Но ты знаешь, кому я принадлежу.

Тут же грохочет гром, как бы подписываясь под ее последней фразой.

– Заводи двигатель, Руслан. Впереди у тебя целая ночь – сделай её приятной. Она… последняя, в своём роде. Все прочие… будут уже не такими, как эта.

– Это… связано с Седьмой? С Алисой?

Леди не ответила мне. И никак не отреагировала. Лишь продолжала смотреть на меня своим пронизывающим насквозь взглядом. А затем просто спокойно повторила:

– Заводи машину. И отвези меня домой. – И лишь после этого она отвернулась, нормально уселась на пассажирском сидении и даже пристегнулась. А затем… закрыла глаза и слегка запрокинула голову. И, кажется, даже улыбнулась.

Ночь тянется охренительно долго.

Хоть я и сделал все для того, чтобы убить ее большую часть, после того как наступило три часа ночи, стрелка на часах как-то заметно замедлилась.