Потом раздался победный крик, и все было кончено. Лошади исчезли с эстакады так же молниеносно, как появились. Грузовики, преграждавшие путь, разъезжались, застрявшие машины устремились вперед. Пикап Винсента свернул налево с подъездной дороги. Машину подбросило на выбоине, и Сара больно ударилась коленями и локтями о борт, ее школьная сумка открылась, учебники высыпались, шелестя страницами. Она подняла голову и увидела Саля: он спрыгивал с двуколки на ходу, его маленькая лошадка продолжала бег. Он победно вскинул руку, друзья приветствовали его, ударяя ладонями о его ладонь. Сара с Ральфом смеялись и обнимались, зараженные всеобщим сумасшествием и победой Саля.

Еще несколько недель серая кобылка будет в безопасности, на дворе Ковбоя Джона.

– Я поставил фунт! – кричал Ральф с покрасневшим от возбуждения лицом, хватая Сару за рукав школьного пиджака. – Пошли! Саль сказал, что угостит нас всех завтраком, когда вернемся на двор.

Сара приехала в конюшню после школы, Папá уже был там. Он находился в стойле у Бо – нагибаясь и приседая, наводил зеркальный блеск на крупе коня. Еще не видя его, Сара услышала, как он тяжело дышит, и, прежде чем он обернулся, заметила пятна пота на его безукоризненно отутюженной рубашке. Папá никогда не брался за дело, если его нельзя было сделать идеально. Годы военной подготовки не прошли даром.

Ковбой Джон стоял, прислонясь к косяку двери стойла, и пил из кружки чай цвета лака. Он никогда особо не усердствовал, но тем не менее двор был всегда в порядке.

– Наша циркачка пришла, – сказал он.

Ральф, опиравшийся о круп черно-белой верховой лошади с массивной головой, подмигнул ей.

– Автобус опоздал. – Сара пристроила школьную сумку на кипу сена.

– Она забыла свою балетную пачку, – сострил Ковбой Джон.

– Результаты контрольной по математике уже известны? – спросил Папá.

– Двенадцать из двадцати. – Сара помахала тетрадкой, надеясь, что он не заметит следы от шин и грязь на обложке.

Она встретилась взглядом с Ральфом, у него вдруг случился приступ кашля.

– Я говорил, что Мальтиец Саль купил и продал черную лошадь сегодня, ту, что досталась ему от итальянцев из Нортхолта?

Дед положил руку на грудь Бо, и конь послушно отступил назад.

– Иноходца?

Саль беспрестанно покупал и продавал рысаков.

Ковбой Джон кивнул:

– За ней приходили сегодня днем.

– Новому хозяину повезет, если ему удастся расшевелить эту лошадь, – заявил Ральф. – Она бегает, как кривоногий ковбой на шпильках.

– Но продавал он ее, словно это был Буцефал. – Ковбой Джон изобразил, как конь мотал головой. – Лошадь вышла из стойла, будто ей предстояло участвовать в дерби Кентукки.

– Но как… – начала Сара.

– Он засунул ей в ухо стеклянный шарик, – перебил ее Ральф.

Ковбой Джон замахнулся на него шляпой:

– Ты подслушивал?

– Вы сами говорили всем и каждому, кто проходил мимо сегодня утром!

– Лошадь мотала головой как сумасшедшая. На вырученные деньги он купил двух. Их привезут в субботу. Обе для бегов.

Сара знала, что Папá не одобряет старых трюков дельцов. Он делал вид, будто не слушает.

Ральф вынул изо рта жевательную резинку и приклеил ее на дверь стойла.

– Помните, когда вы продавали ту старую пегую лошадь с белой гривой итальянцу с болот, вы засунули ей в зад кусок имбиря, чтобы слегка ее расшевелить.

Шляпа Ковбоя Джона снова полетела в сторону Ральфа.

– Понятия не имею, как он туда попал! – заявил он в свое оправдание. – С лошадью все было в порядке. Вы, ребятишки, порочите мою репутацию. Тебе еще повезло, что я не прогнал тебя со двора, принимая во внимание твой поганый язык. Ты в школе должен быть. Почему ты, черт побери, в школу не ходишь…