—Тимур, тут написал Сахиб насчет поставок… — Даян подходит к другу, продолжая листать сообщения в телефоне. — Говорит, что ему нуж…

—Кто это?

Тимуру пришлось оборвать болтовню друга. Даян некоторое время непонимающе смотрит на друга, а после, проследив за его взглядом, устремляет свой взор на девушку в сиреневом платье.

—Новенькая… Луна, кажется. Не хотел ее брать, ненавижу тощих баб, — Даян на время замолкает, начиная лихорадочно всматриваться в ее формы. — Но теперь понимаю, что ошибся.

Мужчины продолжают наблюдать за эротическим танцем девушки, и когда она подходит к краю сцены, падает на колени, закусывает губу и начинает тянуть какого-то мужика за темный галстук, Даян дергается, расстегивая верхнюю пуговицу тугой рубашки:

—Чеерт, хороша девка. Надо заняться ею.

Тимур отрывает взгляд от сцены и бросает небрежный взгляд на друга. На мгновение он почувствовал нахлынувшую волну гнева и раздражения, но взяв в себя в руки, произнес:

—Что там с поставкой? Пошли в кабинет.

***

Гробовую тишину коридора разрывает громкое цоканье моих каблуков по черной блестящей плитке. В руках держу пачку пятитысячных купюр. Сколько тут? Пятьдесят… Шестьдесят тысяч? После того как ушла со сцены и вытащила скомканные деньги из своих трусов, мне захотелось их выкинуть в урну. До такой степени меня тошнило от них. Голова идет кругом. Я до такой степени противна сама себе, что меня шатает из стороны в сторону. Хочется что-то сделать, чтобы прекратить это все, но вместо этого засовываю свою гордость куда подальше, сглатываю собравшийся в горле ком, вытираю нос и пытаюсь унять жжение в глазах.

Наверное, все пташки так начинали. Многим было противно от сальных взглядов мужчин на их телах. Некоторые уходили со слезами после того, как их облапал очередной мужлан. И сейчас все эти девушки надевают маску безразличия и делают вид, что происходящее их ничуть не коробит. У каждой из них своя история и пришли они сюда не от хорошей жизни.

Заворачиваю за угол и первое, что вижу — Энжел, стоящую возле двери в гримерку. На ней обычная белая толстовка и повседневные синие джинсы. Ее руки скрещены на груди, она изнутри закусывает щеку и нервно дергает правой ногой. Увидев меня, девушка разворачивается на 180 градусов и ее взгляд моментально звереет.

—Ты! Какая же ты гадина! — Энжел быстрыми шагами идет по направлению ко мне, тыча указательным пальцем.

Быстро замахивается и больно бьет по моему лицу так, что шлепок по коже кажется оглушающим. Красные купюры выпадают из моих рук и рассыпаются по мраморному полу. Я отшатываюсь в сторону и кладу руку на разгоряченный участок на щеке.

—Как ты посмела занять мое место, дрянь! — глаза Энжел наливаются кровью, грудная клетка быстро и резко вздымается, челюсть плотно сжата, а пухлые губы превратились в тонкую полоску. Девушка подходит еще ближе ко мне, наступая грязной подошвой белых кроссовок на заработанные мною деньги. — Я тебе устрою такое, что ты забудешь навсегда, что такое спокойствие!

—Ты должна сказать мне спасибо, что я спасла тебя от гнева начальства! Если кого и нужно винить в сложившейся ситуации, то только тебя! Это ты позволила себе так халатно отнестись к своей работе и не явиться вовремя, — я опускаюсь на колени и быстро собираю раскиданные купюры. Последняя бумажка была прямо под правой ногой Энжел, и мне пришлось оттолкнуть ее и с силой вырвать купюру. — И только попробуй еще раз меня тронуть.

Я встаю с колен и сдуваю непослушную прядь, которая упала мне на лицо. Меня лихорадит, внутри все сжимается от страха и паники, но я не подаю виду и продолжаю испепелять взглядом соперницу. Я давно усвоила главное правило этого клуба: слабым здесь не место. Поэтому я сейчас даю отпор этой стерве, хотя прекрасно понимаю, что теперь мне придется пожинать плоды ее гнева.