И чушь — это все — полнейшая!

Трухой рассыпается и опадает к нашим ногам, пока родные руки стискивают меня в самых крепких и долгожданных объятиях, а я стою, уткнувшись носом в дрожащее плечо, ощущая себя вновь маленькой девочкой, для которой мамины объятия являлись самым лучшим лекарством от всех недугов и проблем. Как же мне этого не хватало.

— Не плачь, слышишь? Не плачь… — прошептала, когда дрожь в теле сопроводили тихие всхлипы.

— Вернулась. Девочка моя. Вернулась.

И я вновь почувствовала себя последней дрянью, худшей дочерью в мире. Всего с трех коротких слов, которые мама продолжала повторять то и дело.

— Вернулась, — сжала ее еще крепче в своих объятиях. — Прости, что меня так долго не было.

— Ничего, не страшно, главное, ты снова дома, — мама отстранилась, ухватила меня за плечи и пристально всмотрелась в мои глаза. — Изменилась, — произнесла тихонько.

Даже не представляешь, насколько…

— Разве что чуть-чуть, — отшутилась на деле.

— Ну да, чуть-чуть, — повторила она, вяло улыбнувшись. — Глаза все такие же грустные, какие были, когда уезжала… — смутилась, поняв, что ступила на больную мозоль. — Голодная?

Усмехнулась такому резкому переходу в нашем разговоре. И конечно же, поддержала, согласно кивнув. Не говорить же ей, что я незадолго до приезда сюда встретилась с Тенгизом? Зачем расстраивать? Наш разрыв мама переживала даже сильнее моего. Все пыталась убедить меня поговорить с Тенгизом, решить по-нормальному сложившуюся ситуацию. Но кто слушает родителей в восемнадцать лет, когда пребывает в обиженном настроении? Вот и я не стала. И на последнее сообщение с пожеланием удачи от мужчины так и не ответила, хотя потом много раз перечитывала и представляла, как бы все вышло, ответь я на него. Стало бы это запятой в поставленной нами точке? И тут же понимала, что нет. Будь со мной рядом Тенгиз, он бы меня тормозил в карьерном росте. Я бы всегда опиралась на его волю и желания и вряд ли бы поднялась так высоко.

Шоу-бизнес не терпит чужаков. Все, кто в нем вертится, кому-то кем-то да приходится, и заблудшим душам пробиться наверх очень сложно, если не иметь покровителя. Практически невозможно. Были моменты, когда я ревела в подушку и проклинала свой выбор, но ни на миг не позволила себе сдаться и опустить руки. К тому же, в отличие от других мне повезло наткнуться на Артура, который разглядел во мне не только красивую мордашку, но и талант. И помогал, не потому, что я классно сосу, а потому что действительно верил в меня. Не оставил и потом, когда женился, и как бы больше не было смысла со мной носиться. Как появился в момент, когда я больше всего нуждалась в друге, так и остался им до последнего. Благодаря ему я жива и по-прежнему на ногах, хотя путь на сцену мне уже закрыт.

Все это и больше я оставила при себе, пока мама кормила и расспрашивала меня о моей жизни. А потом и вернувшийся папа. Тот в отличие от мамы был достаточно скуп на эмоции, хотя тоже обнял и продержал возле себя больше минуты.

— Ты к нам насовсем или просто проездом? — поинтересовался затем.

И этого оказалось достаточно, чтобы меня повторно внутренне вывернуло наизнанку. Все-таки я ужасная дочь.

— А если проездом, прогонишь? — поинтересовалась с вызовом.

Тот знакомо ухмыльнулся.

— Тебя прогонишь, пожалуй, — проворчал деланно недовольно. — Один раз вон ушла, опять вернулась.

— Миша! — возмутилась мама.

Я же на подобное заявление только рассмеялась.

— Вот и договорились, — согласилась с ним по-своему.

Дальше меня кормили, поили, напаивали под многочисленную закуску, пока я не поняла, что меня уже просто рубит на полуслове. Тогда папа, как в детстве, поднял меня на руки и отнес в кровать.