Потому что я, правда, сдавалась. Вот так просто. Без особого сопротивления. Я ведь скучала. На самом деле, скучала. Безумно. Все эти девять лет. Не смогла забыть и выбросить из головы то, от чего сама же отказалась. Пусть и убедила себя по итогу, что так было лучше для нас обоих. Правильнее. И не зря не хотела с ним больше никогда встречаться. Потому что знала, что не смогу устоять. Не поддаться желанию, если то вдруг возникнет. Вот как сейчас, когда мужские пальцы скользили по моему телу, а за ним и губы, прокладывая путь через закрытые участки кожи. Пуговицы не выдержали нажима, с глухим стуком покатились по столу и полу. А Тенгизу и того мало, ухватил за бедра и подтянул меня ближе к краю.

— Люблю, когда ты ненавидишь, — прошептал.

Люблю…

Одно слово. А будто удар нокаутом. Если у меня еще и оставались какие-то толики сопротивления, то исчезли под гнетом этого признания. И когда его губы коснулись моей плоти, я только и смогла, что крепче вцепиться пальцами в край стола и податься навстречу его языку. И кажется, так уже было. Когда я под ним, не способная к сопротивлению, а он этим нагло пользуется. Ласкает так, что у меня пальцы на ногах поджимаются от удовольствия, мучительно медленно ведет языком по складкам, оставляя влажный след, который холодеет, когда он следом тихонько дует, пробуждая мурашки по всему телу. И тут же вновь целует, возвращая тепло, и от этого контраста я и впрямь откровенно теку, как он хотел. И почти хнычу, когда он вдруг отстраняется.

— Все еще ненавидишь?

Он нависает надо мной. Губы блестят от моей влаги, пробуждая во мне стыд вперемешку с желанием поцеловать его и подарить ответную ласку.

— Безумно, — выдыхаю.

И все-таки подаюсь вперед. Обхватываю ладонями его затылок, не позволяя отстраниться и отвернуться и целую, как хотела. Точнее не совсем так, но для начала и этого достаточно. Или нет. Потому что Тенгиз все-таки обратно отстраняется, удерживая меня за шею, чтобы больше не могла проявлять инициативу.

— Не так быстро, ведьмочка моя, — произносит с коварной ухмылкой.

Мой долбанный змей-искуситель!

— И чего ты хочешь? — выдыхаю, облизывая губы, не сводя глаз с его собственных, до которых я не могла никак дотянуться.

Но скоро… Очень скоро я сделаю все, что хочу я. И уже он будет стонать для меня.

— Честного ответа.

Сквозь марево возбуждения начинает прорываться разум. А мне так не хочется сейчас помнить о реальности. Вот и обнимаю его торс ногами, трусь бедрами о его член, чувствуя, как тот еще больше твердеет от моих действий.

Тенгиз вынужденно отпускает мою шею, чтобы перехватить и зафиксировать бедра, и я этим нагло пользуюсь. Вновь притягиваю его к себе и целую.

— Потом, — обещаю. — Отвечу на все твои вопросы. Какие захочешь. Но потом.

И это срабатывает. Из его груди вырывается хрип, а затем меня сносит его ответным поцелуем. Впивается в мои губы так резко и жадно, что мы стукаемся зубами. Языки сплетаются в горячем танго, а мужские пальцы вальсируют между моих бедер, вынуждая меня не только прижиматься к мужскому телу, выгибаться ему навстречу, но извиваться на них. Как если бы я и впрямь танцевала для него.

— Еще, Валентинка, давай, девочка, еще.

Его хриплый шепот разносится по всем закоулкам сознания, вынуждая подчиняться заведенным правилам игры снова и снова. Подчиняться ему. Тому, кто сейчас буквально выворачивал меня наизнанку тем, как правильно и нужно растягивал меня изнутри. Доводил до настоящего исступления. Уводил в мир, где не важны условности. Кто есть кто. В нем были только мы одни. Наедине друг с другом. И…