Я плыву и думаю, что после откровений Майкла могу вообще не беспокоиться о том, что его как-то смутит моё голое тело. Поэтому полностью отдаюсь маслянистой на ощупь ночной воде, отплывая от берега всё дальше и дальше, словно хочу найти собственный одинокий остров посреди океана.

Совсем рядом я чувствую красивое сильное тело молодого и уверенного в себе мужчины, у которого открыты все дороги, и он может выбирать себе, кого хочет. Точнее, ему даже не надо выбирать: они сами сыплются к нему золотым горохом прямо в руки, стараясь удовлетворить любое его желание. Единственное, чего я не могу до сих пор понять, – размышляю я, делая взмахи руками, – так это того, зачем он ходит в наш занюханный клуб? Да, возможно, я просто глупая девственница, которая корчит из себя роковую шлюху и которая станцевала не один десяток приватных танцев на чьих-то вздыбленных членах, но одно знаю наверняка: в этот клуб приходят одинокие люди. Пора назвать его не «Нью-Йорк 56», а «Голое одиночество», – вдруг приходит мне в голову, и я начинаю захлёбываться от смеха.

– Над чем ты смеёшься? – подплывает ко мне встревоженный Майкл, и его руки касаются под водой моего живота и бёдер.

– Ничего особенного, – успокаиваю я его, – гляди! – и мы оба зачарованно смотрим, как из чернильных облаков появляется розовая полногрудая луна. Она проливает на поверхность моря потусторонний призрачный свет, и лицо Майкла внезапно меняется, словно мы окунулись в Зазеркалье, где всё приобретает новый смысл.

– А ты знаешь, что раньше считалось, будто у людей с разными глазами две души? – вдруг спрашивает он, подплывая очень близко, ещё миллиметр, и, кажется, наша кожа соприкоснётся под водой. Он заглядывает мне в глаза и продолжает: – И вам ни за что нельзя верить?

– Не думала, что ты такой суеверный. Это просто генетическая особенность, гетерохромия, – со смехом отвечаю я. – Вижу, ты подготовился. Что дальше? Сожжёшь меня на костре? – продолжаю над ним подтрунивать.

– Ну что же, на костре жечь, пожалуй, не буду, – отвечает Майкл, – а вот утопить – легко! – и с этими словами, крепко обхватив меня за талию, резко утаскивает под воду, где я безрезультатно отбиваюсь от его сжимающих меня в стальных тисках рук. Он ослабляет хватку, и мы поднимаемся вместе на поверхность, и через тёмно-антрацитовую толщу воды я смотрю на луну, которая словно заглядывает к нам на глубину. Отфыркиваясь и смеясь, мы разбрызгиваем вокруг себя лунный свет, и вдалеке на берегу маленьким одиноким домиком нас дожидается машина…

Майк расстелил на холодном песке тёплый плед, и я сижу на нём, укутавшись в шерстяное одеяло. Осенний прохладный воздух уже покусывает голую кожу, и мне не хочется никуда выползать из своего уютного кокона. Голова тяжелеет, и я где-то совсем далеко, на задворках мыслей, понимаю, что это и есть то, чем должна заниматься нормальная девчонка моего возраста: плавать в ночном море, смотреть на луну, ходить на обычные свидания с парнем, а не ублажать свору пьяных мужиков во время оргии. И ко мне даже на какое-то время приходит ощущение, что я и есть сейчас та самая нормальная девчонка, но тут у Майкла тренькает телефон, и я, машинально посмотрев на вспыхнувший в кромешной темноте экран, вижу на нём присланное чьё-то обнажённое селфи.

– Ну что, мне пора, – хмыкнув, начинает собираться Романов, и я снова убеждаюсь, что абсолютно его не интересую как девушка.

– Куда тебя отвезти, дружище? – ещё больше бьёт он по моему женскому самолюбию, и я отвечаю, натягивая на себя джинсы с футболкой:

– Добрось до города, там сама доберусь, – раз на то пошло, он не должен знать, где я живу. Он вообще ничего не должен знать обо мне.