характера [Baden 1965; Knapp 1979; Niermann 1988; Der Selbstmord in Berichten 1989; Graf 1996; Кобринский 2000; 2003; Чхартишвили 2000; Наседкин 2002; Meier С. 2005; Долгенко 2005; 2007; Hofmann 2007; Жолковский 2008; Латыйпова 2012а]; редки изыскания, посвященные тафологическим [Белоусов 1994; Зоркая 1998; Леонтьев 2005], иммортологическим [Koch 1932; Живолупова 1993; Битов 1997; Косяков 2000; 2007] проблемам; практически не существует литературоведческих исследований в области геронтологии, теории агрессивности и криминологии [Senelick 1987]. Элементы филологического анализа используются в гендерной танатологии [Bassein 1984; Pippin 1992; Bronfen 1993; Todd 1993; Guthke 1999].

Подобно тому как культурные антропологи разделяют этнологию и этнографию (см. [Леви-Стросс 20016: 8]), мы можем разграничить танатологию и танатографию. С данной точки зрения, танатографим, как и этнография, занималась бы фиксацией и описанием танатологических мотивов и образов, возникающих и функционирующих в мировой литературе (культуре); танатология, как и этнология, – исследованием общих закономерностей этого возникновения и функционирования.

Если же взглянуть на проблему со стороны структуры науки о литературе, то можно говорить о теоретическом, историческом и литературно-критическом сегментах в литературоведческой танатологии. На сегодняшний день подавляющее количество танатологических работ принадлежит к истории литературы; основные немногочисленные теоретические изыскания (зачастую примыкающие к историко-литературным) были указаны в данном параграфе; встречались (особенно на рубеже XIX–XX вв.) и литературно-критические статьи (см., например, [Чуковский 1914]).

В заключение сформулируем задачи литературоведческой танатологии:

– определение объектно-предметной сферы литературоведческой танатологии;

– изучение танатологической проблематики и танатологических элементов на всех уровнях литературного произведения;

– выявление и классификация танатологических концепций, функционирующих в мировой литературе;

– исследование генезиса литературных элементов и форм, связанных с танатологической проблематикой;

– описание истории и методов танатологических изысканий;

– анализ возможностей использования в литературоведении опыта осмысления смерти из других областей человеческого знания;

– трансляция литературного опыта осмысления смерти в другие области человеческого знания и человеческой деятельности.

Итак, вопрос о литературоведческой танатологии должен сегодня восприниматься всерьез. И дело не столько в «погоне» за основным корпусом танатологических знаний или в очередном витке дифференциации гуманитарной науки, сколько в новых возможностях, которые обнаруживаются при сосредоточении на одном образе-мотиве, ключевом для мировой литературы, в новом взгляде на системный подход, который позволяет изучить функционирование этого феномена относительно различных аспектов литературного произведения, творчества отдельного автора или художественного направления в целом.

1.3. Танатологические мотивы как объект ийучения

Теперь обратимся к объектно-предметному полю, изучаемому литературоведческой танатологией. Обратим внимание на то, что до сих пор понятия объекта и предмета изучения не разграничены должным образом. Одними исследователями они воспринимаются как синонимы, другими разводятся. В первом, широком, смысле они оба обозначают проблемную область, изучаемую субъектом, во втором, узком, под объектом понимается проблемная область, под предметом – ее конкретные аспекты и характеристики, во многом определенные исследовательским подходом (не случайно иногда отождествляются предмет и метод) (см. [Кохановский 2004: 313–314]).