– Да позаботятся о вас Боги! Агар, сын Полакка. Племена хурритов с запада. Так понимаю, достопочтимая жрица, мы, стало быть, та самая медведица? А гнездо с кладкой и есть славный город Хваризам? Который сейчас под царем?

«Молчуны», по-видимому, прекрасно знали говорящего – вождя опасных, драчливых горных племен, обитающих в семи переходах от прежних границ золотых. Старик, как казалось, отличался легким, шутливым, незлобивым характером. Однако же дед Агар, как называли его соседи, в жизни – прирожденный судья. Всегдашняя шутливость лишь напускная. Обманчивая внешность – открытое в улыбке лицо – отражала сильный нрав, но никак не простоту. Судья мудрый, спокойный и твердый в исполнении. Суд дед Агар вершил в интересах племени, неспешно – не рубил головы с плеч – держал путь по традициям степи. Вердикты выносил по канонам предков. Если неписаные правила требовали жестокости, жестокость и употреблял. Милости и милость познавал судимый. По тем суровым судам канонов чести предков дед Агар и чтим среди племен хурритов.

Верховная жрица продолжала:

– Почтенный вождь Агар, медведица – прямая манера вести войну. Вести открыто. Вести напролом. Есть два пути войны. Путь первый – ясный. Открыто выступаем на Хваризам. Осаждаем. Что остается у царя? Персидский отряд? Семь тысяч персов, с ваших слов. Еще две-три тысячи лояльных отрядов из хурритов юга? Итого будет девять тысяч. Нас сколько? Наберем сорок, возможно, пятьдесят тысяч. Царь гонцов пошлет к персам. За помощью. Запасов в городе не счесть. Сколько продержится, по расчетам, царь? Полгода? Год? А нам надо собрать урожай. Кто будет нас кормить? Возьмемся обирать поборами местных? Осенью армия поредеет. Поредеет, добро так, вполовину. Пока будем осаждать Хваризам, явится подмога. Сколько будет в армии бойцов через год? А как хворь объявится по скученности воинства? Потерь средь наших рядов будет не счесть. Себя понапрасну проредим. Отнимая съестное на прокорм армии, посеем смуту среди союзников. Город пожжем. Разорим гнездо. Перебьем яйца…

Двести «молчунов» слушали. «Молчуны» помалкивали и дум не спешили показывать. Старик, так же стоя с шапкой в руках, спросил с хитринкой:

– Как понапрасну не разорить гнезда, командующий?

– Второй путь. Бранной хитрости. Войной положено думу дальнюю на опережение врага вести. Город надобно сберечь. Не царь строил – не царю крушить. Наше племя вооружит вас. Вы, в согласии, примкнете к царю. Не дадите усомниться в преданности. Поверит в вашу преданность, покинет враг стены города. Числом преимущество выйдет за царя. Примемся за сражение, вот тогда… – Танаис выдержала паузу, – …в том сражении окружим царя и персов. Но не в городе, не на узких улицах биться будем. А в открытом поле. Не зальются кровью хурритов дома славного города Хваризама. Так осады избежим. Пожаров. Мора. Одно главное сражение решит войну. Такое предложение к хурритам.

Старик продолжал стоять. «Молчуны» попеременно смотрели на известного старика и на жрицу.

– Почтенная Танаис, но как окажемся на одной стороне с царем, так людей замучают сомнения. Поверь мне, сумятица в рядах пойдет. Нужен какой-то последний знак? Тот, что переломит настрой…

Танаис присела. Медведица лежала. Провела девушка ласково рукой по массивной голове.

– Дед Агар, мудрейший, вот скажи, отчего люди племени сделали вождем именно тебя? Знаю: умен, смел и справедлив.

На тех словах двести голов разом повернулись к вождю западных племен.

– Умру за племя. Глазом не моргну. – Крепкий старик распрямил спину. Гордо подбочился.

– Вот и я готова умереть за тех, кто сражается за степное. Теперь командующий армией – жрица. Как жрица