– Ну что ж, Вероника Петровна, как говорится, с Богом! – обратилась к ней директор. – Может быть, у меня уже на лице печать неудачницы, располагающая к отказу, а вам повезет. Вот наши документы.

Старая воспитательница растерялась, полагая, что директор тогда погорячилась, но Нелли Ивановна протянула ей знакомую клеенчатую папку. Возражать она не стала и, заметно волнуясь, начала собираться.

Весь путь до вокзала Вероника Петровна сочиняла свой монолог, выстраивала цепочку убеждающих фактов, начиная с блокадной зимы, ужасов ладожской бомбежки и заканчивая муками месячного томления в теплушках «на просторах Родины чудесной». В конце концов твердо решила, что ляжет под дверью и не поднимется, пока не устроят детдом.

Но все это оказалось ненужным. Вернувшись в вагон, она рассказала, как обходительно ее приняли, заверив, что сейчас же начнут собирать транспорт для перевозки детдома в город.

– Мне даже стыдно, что я начала свое выступление перед этими внимательными, чуткими людьми с обвинения, – закончила она. – Давайте собираться!

Но к вечеру их отыскал представитель горисполкома и вручил предписание следовать дальше, до Томска, заверив, что там все приготовлено для размещения детдома.

Истерика Вероники Петровны была пугающая. Громкие рыдания сменялись тихими всхлипываниями, и все это сопровождалось многократными повторениями:

– Какая непорядочность! Какой обман меня, старого человека! – Ее интеллигентность не допускала произнести более точное определение поступка местных властей – «подлость».

Больше всех переживала о случившемся Нелли Ивановна, говоря окружающим:

– Я искренне надеялась на ее везение, профессиональный опыт, такт…

Однако среди сотрудниц детдома крепло убеждение, что чем дальше от Ленинграда, тем меньше интеллигентности, порядочности, такта у местных руководителей. В Томске прямо и категорично заявили:

– В городе не оставим: от своих лихо. Вагоны вашего детского дома подцепят к составу, идущему в районный центр Асино. Это на север, недалеко, но зато там тайга настоящая! – Как бы желая подсластить свое сообщение, городской представитель добавил: – А река Чулым! Это же голубой сапфир Сибири. Ее не сравнишь с Невой…

– Вы вот что, не трогайте Неву. Поищите для сравнения какую-нибудь лужицу, – ответила Вероника Петровна. – Нас уже не удивит, если в следующем пункте обмана предложат Игарку или льдину Папанина.

– Извините! – спохватился представитель города. – Еще должен вам сказать, что поезда в Асино идут через день, поэтому потерпите до завтра.

Весь персонал, начиная с директора и включая старших ребят, молча и обреченно выслушали этот приговор.

…Наступил тихий теплый вечер. Ночное сибирское небо светилось крупными незнакомыми звездами. Взрослые слегка расслабились. Никуда не надо бежать, спешить забираться в телятник, пересчитывать детей. Из вагонов вытащили продуктовые ящики, поставили их полукругом, а в середине, на перевернутый ночной горшок, водрузили керосиновую лампу.

Вскоре к одному из вагонов подошла женщина и спросила, не из Ленинграда ли они? Узнав, что дошкольный детский дом из Ленинграда, она как будто бы огорчилась, но тем не менее попросила:

– Расскажите, как там сейчас? Говорят, прибавили хлеба, других продуктов. В бараке, где я живу, нет радио, а газета «Томские новости» выходит раз в неделю, да в ней всё о Томске пишут, на Ленинград, видно, не остается места. Вот и прихожу к каждому поезду, чтобы что-нибудь узнать о родном городе.

– А вы сами из Ленинграда? – спросила Александра Гавриловна.

– Да, милая. Привезли сюда совсем одну: ни родных, ни знакомых.