Воспоминания прервались приближением множества детских голосов. Дверь отодвинулась, и Валерка скомандовал:

– Гешка, залезай, будешь принимать сопл ячков!

Виктор слез с полки, чтобы помочь Геше.

– Ура-а! Витька вернулся! – завизжали «соплячки» его группы.

– Цыц! – гаркнул Валерка. – Если кто-нибудь проговорится воспитательницам о Витьке, выброшу из вагона! Поняли все? Витька будет пока сидеть на верхней полке в углу, и никто не должен знать об этом. Пока не тронется поезд, к нему не подходить!

– А почему-у? – прогнусавил с обидой один из малышей, Саша Балтийский.

– А потому! Много будешь знать – скоро состаришься, – объяснил Валерка, но, чувствуя, что связь между словами «знать» и «состариться» ему и самому не понятна, уточнил: – Витьку могут увести на перевязку. Витька, покажи бинты! – обратился он к Стогову. – А поезд ждать не будет. Теперь ясно?

Когда все дети оказались в вагоне, Валерка развернул газетный пакет.

– На, одевай! – подал он Стогову темно-синие штаны и клетчатую серую рубашку. – Пока Гешка выпрашивал тебе порцию еды, я искал одежду.

– Где искал?

– А там, на пристани, сарай, на дверях которого написано: «Склад потерянных вещей». Там чего только нет, и взять можно было бы что-то получше, но я спешил, схватил первое, что под руку попалось, пока никого не было. Еще три панамы: мне, тебе и Гешке.

– Ребята! – раздался голос воспитательницы Александры Гавриловны. – Принимайте посуду и бачки с ужином. Да помогите мне забраться! Нелли Ивановна приказала, когда тронется поезд, дверь закрыть. Но небольшую щель надо оставить, а то мы задохнемся, да и света будет побольше. Нам теперь будет труднее без Виктора.

В полутемном вагоне она еще не присмотрелась к углам, в одном из которых, на верхней полке, сидел Стогов.

– А может, его отпустят? – робко спросил Геша.

– Нет. Врач сказала, если анализ на дизентерийную палочку не подтвердится, его отправят следующим эшелоном. А вот когда и куда, неизвестно.

Почти одновременно с длинным, протяжным гудком лязгнула сцепка. Вагон подался назад, а потом рывком двинулся вперед. В оставленную щель стала видна ползущая назад земля. Все оживились. Валерка с Гешей подошли к щели в двери, но Александра Гавриловна испуганно крикнула:

– К двери не подходить! Не подавайте плохой пример детям!

– Валерка, ты сказал, пока не тронется поезд, о Витьке говорить нельзя, а сейчас можно? – громко спросил Саша Балтийский, который так и не понял, почему нельзя сказать воспитательнице о том, что с ними едет Стогов.

Александра Гавриловна насторожилась.

– Валера, почему ты детям запретил говорить о Викторе?

Спичкин от неожиданности растерялся. Он перевел взгляд с воспитательницы на наивно смотрящего на него мальчика и не находил объяснения.

– Александра Гавриловна, я здесь! – громко объявил Стогов, выбираясь из своего угла.

Ребята радостно завизжали, воспринимая это как хитро задуманную игру.

Испуганно глядя на Стогова, Александра Гавриловна медленно опустилась на нары.

– Ты… ты как сюда попал? Ты же должен лежать, проверяться. Надо немедленно остановить поезд. Надо доложить Нелли Ивановне! Господи! Я не знаю, что делать!

– А ничего не надо делать. Я с другими не поеду! Башка уже не болит, и поноса у меня нет. А к Нелли Ивановне на остановке пойду сам.

…Поезд начал энергично тормозить, и потому директор развернула схему, полученную в штабе эвакопункта о пути их следования и остановках.

– Это остановка? – спросила Изабелла Юрьевна и, не дождавшись ответа, продолжила: – Это хорошо. Мне бы надо пройтись по группам, то есть по вагонам. Проверить, нет ли у кого-нибудь расстройства желудка и вообще, возможно, уже горшки переполнились.