– Она уехала вместе со всеми гостями.

Я перевожу взгляд с лица брата на ночное небо. Оно усыпано звездами, и я закрываю глаза.

Ким ушла.

Снова.

Неужели она думает, что я смирюсь с этим?

После того как я впервые почувствовал себя живым, как только ее увидел?

После того как мое сердце забилось, стоило ей назвать мое имя?

После того как я проснулся с ней в одной постели, и это было самое лучшее утро за всю мою гребаную жизнь?

Ким реально решила, что все кончено?

– Я хочу отдать ей все, что у меня есть, – произношу вслух свои мысли, едва ворочая языком. – Но больше всего я хочу, чтобы Ким взяла это.

Сквозь прикрытые веки я слышу голос Десмонда.

– У меня только два вопроса. Первый: ты же понимаешь, что если Ким подпишет документы о разводе, то скорее всего судья вас разведет? И второй: что ты собираешься делать?

Я раскрываю глаза и смотрю на Десмонда.

– Я искал ее три года. И понятия не имел, жива она или нет. Но я до последнего верил, что когда-нибудь снова ее увижу. Только это держало меня здесь и ничего больше. Я ее нашел и… – замолкаю, чтобы набрать в воздухе легкие. – Брат, я чертовски люблю ее. И ни за что не допущу, чтобы все закончилось вот так.

Десмонд тянется к карману брюк и что-то оттуда достает. Протягивает мне, и я вижу циферблат, сверкающий в лунном свете.

– Ты кое-что оборонил, – бурчит он, умалчивая о том, что я запустил в него его подарком.

Я беру часы и переворачиваю их. На внутренней стороне циферблата гравировка, и я прищуриваюсь, чтобы ее прочитать.

«Аматорио идут до конца».

В груди чувствуется тепло, а губы медленно растягиваются в улыбке. Это именно то, в чем я сейчас так нуждаюсь.

Каким бы я не был пьяным, но каждое слово попадает точно в цель. Каждое слово отзывается в сердце. Каждое слово проникает глубоко в душу.

Я – Аматорио. 

Бостон

Сквозь лобовое стекло черного Mercedes я вижу улицу с белыми ухоженными домами с верандами, барбекю и бассейнами на заднем дворе. С тех пор как я была здесь в последний раз, ничего не изменилось.

У тротуара припаркованы минивэны, из-за заборов доносятся восторженные детские визги. Идеальная картинка для разворота журнала Better Home and Gardens4.

Я снижаю скорость, когда проезжаю мимо местной пекарни. Мое сердце сжимается.

Когда-то это было моим любимым местом. Я сидела на скамейке возле витрины и, болтая в воздухе ногами, уплетала пончики с глазурью. Сладкое и мучное были в моей семье под строжайшим запретом, и редкие походы в пекарню стали моим маленьким секретом.

Но однажды меня увидела одна из подруг моей матери, и после этого у меня месяц была углеводная диета.

Тогда я считала дни без сладостей сущим кошмаром. Если бы я только знала, что меня ждет…

Я так крепко сжимаю руль пальцами, что в них почти не поступает кровь. В течение многих лет я любила своего отца. Он казался мне заботливым и добрым: хвалил за мои успехи в учебе, поддерживал мои разговоры о книгах, а на праздники дарил самые красивые пышные платья, которые только можно представить.

Но теперь я понимаю: Льюис просто изображал идеального отца. И как бы я не пыталась ему соответствовать, он бы никогда не смог меня полюбить. Для него маленькая Кимберли Эванс была проектом на старте, который должен дотянуть до высоких стандартов. Сколько же разочарования и сожаления настигло его, когда его ожидания не совпали с реальностью.

В конце улицы показываются высокие и массивные ворота из черного кованого железа и матового стекла. Я знаю, что за ними скрывается особняк площадью более, чем семь тысяч квадратных футов. Охраняемая территория, фонтаны, зимний сад и прочие штуки, которыми любил щеголять Льюис на публике.