«Видать, место уборки хочет показать», – смекнул медведь и поспешил за дяденькой, держа метлу обеими лапами.

Но у дома Василий совсем растерялся: дяденька исчез, а вместо него на садовой дорожке стояли тётя Клава и тётя Глаша. Каждая крепко держала в руках подозрительно острую рогатину… Выглядели тётеньки решительно и опасно.

Увидав медведя с метлой наперевес, соседки перешли в наступление.

– Уходи! Уходи давай! – услышал Василий дикий писк.

Это Там, влетев в калитку, во всю прыть своих маленьких лапок мчался ему на выручку. Мышонок орал, как мог, надеясь напугать тёток. Но Клава и Глаша тоже орали, надеясь напугать медведя, и поэтому мышонка не слышали.

Совсем растерявшись от такой неразберихи, Василий поднял метлу ещё выше, прямо над головой. И вот так, с высоко поднятой метлой, рванул куда-то вбок, в сторону, наткнулся на белые тряпки, развешанные поперёк дороги, заметался среди них, запутался. Что-то лопнуло, оборвалось, и медведь Василий, окончательно замотавшись в чём-то белом, упал и замер.

Тётя Глаша, тётя Клава и её муж Виктор сидели на крылечке и обсуждали результаты сражения.

Невдалеке лежал медведь Василий, полностью завёрнутый в мокрые простыни, которые тётя Клава только этим утром постирала и развесила на просушку. Теперь они стали упаковкой для медведя.

– Вы что же, сразу не поняли, что он домашний? – проговорил усталый Виктор. – Он же вам и яблоки собирал, и грядку полол, и картоху выкапывал…

– Да как он собирал-то?! Как выкапывал?! – защищалась тётя Клава. – Все лилии извёл, вражина!

– Ну, я у тебя тоже всё не так делаю… Я тоже вражина? – осторожно возразил Виктор.

– А ты сам хорош! – вступила тётя Глаша. – Чего ты от него в доме укрылся? Нас одних на поле боя бросил, беззащитных…

– Уж вы беззащитные… – Виктор достал телефон. – Ну? Давайте в Василёво звонить? Ивана обрадуем. Пущай приезжает, забирает своего потеряшку.

Медведь Василий попробовал пошевелиться, но кокон из простынь был крепкий.

Тогда он открыл глаза и увидел Тама. Тот стоял прямо у его носа.

– Ну что? – прошептал Василий.

– Да успокоились вроде… Догадались, что ты ручной. Вон звонят куда-то. Небось твоему дяде Ване…

Там говорил тихо-тихо. Ему было и жалко Василия, и стыдно, что вышло всё так по-дурацки.

– Ты уж лежи пока, не трепыхайся. Жди хозяина.

Василий тяжело вздыхал, косился по сторонам, но лежал терпеливо. А Там сидел рядом и гладил его по морде. Только её и было видно из белых мокрых простынь.

Когда к зелёненькому дому подъехала большая машина дяди Вани, Там понял – ему пора уходить.

– Ты, Василий, прости меня, что так всё получилось…

– Да что ты, что ты… – заурчал медведь. – Я бы без тебя совсем пропал. Я же не очень умный, сам-то… А ты вон как придумал.

– Да уж, – вздохнул мышонок. – Ну, мне пора. Смотри, дядя Ваня твой идёт. И тётеньки с ним. Пойду, а то напугаю их, опять в обмороки попадают.

Мышонок обнял медведя за морду:

– Больше не теряйся.

Медведь Василий улыбнулся и от всей души поцеловал мышонка. Поцеловал так, что Там стал весь мокрый. Мокрый, но довольный.

Уже смеркалось. Мышонок устал и решил заночевать прямо тут, в деревне Круглово. Он нашёл на краю лужайки старую собачью конуру, выстланную сеном. Там затащил туда свой рюкзачок, который так и валялся среди лопухов, достал немного орехов, сел у входа. Мышонок грыз орехи и глядел на лужайку. В окнах домов зажглись огоньки. Дядя Ваня собирался грузить в машину Василия. Он заботливо отряхивал с медведя приставшие к шерсти травинки, а тот послушно стоял и мурчал от удовольствия. Рядом суетились тётя Глаша и тётя Клава: одна протягивала Василию большую морковку, другая угощала яблоком…