– А что, много я с этой акции буду иметь? – с пьяной непосредственностью спросил он.

– Я еще и сама не знаю, но думаю, что достаточно. Иначе я не стала бы рисковать.

– Наташа, это действительно опасно? – встревоженно спросил Степан. – Зачем тебе все это? Ведь живем, не бедствуем.

– Тебя это не касается, а за меня не беспокойся. Надоела мне эта жизнь без бедствий.

Проводив поздним вечером совсем отяжелевшего гостя, Наталья помогла Маше убрать со стола и ушла в спальню. Степан попытался, было, вернуться к разговору, но Наталья оставила его без внимания, посоветовав не забивать голову ненужными ему проблемами, и он обиженно замолчал, укладываясь к ней спиной. Наталья нехотя погладила его по голове. В ее начинании нужны были союзники, хотя бы умеющие просто молчать. Степан на короткую ласку отозвался моментально. Его жадные руки и губы ласкали ее тело нежно и настойчиво. Потом была короткая страстная атака, принесшая удовлетворение и чувство нежной благодарности. Уже лежа рядом, он поцеловал ее в плечо, погладил по руке и, осчастливленный, моментально заснул. А Наталья еще какое-то время перебирала в памяти детали разговора и пришла к выводу, что выиграла по всем статьям. Игорь был теперь в ее руках. Заснула она с самыми радужными надеждами.

После наступления ранних осенних сумерек, когда улицы опустели, в лавку старьевщика негромко постучали условным стуком. Семидесятидвухлетний старик, неопрятный, одетый в старье, отпер дверь. На пороге стояли трое подельников, в последнее время основных его поставщиков краденого. Появились они в здешних местах сравнительно недавно. Никто ничего о них не знал, но старику удалось кое-что выяснить через блатных. Ему рассказали, что из Читинского острога бежали минувшей зимой четверо заключенных. Трое закоренелых преступников и деревенский увалень, попавший в острог за чужие грехи. Бежали они вчетвером, но объявились за тысячи верст от места побега уже втроем. Куда подевался четвертый, голову ломать не приходилось. Без харчей далеко не убежишь. Успех побега был обеспечен тем, что они бежали в метель. Шансов выжить в таком случае было минимум, но возможность успеха возрастала многократно. Они выжили. В то время прошел слух о налете на обоз из Китая. Скорее всего, это была их работа. Во всяком случае, в городке они появились при деньгах и с документами. Здесь отпустили себе длинные бороды, взяли за привычку сутулиться и ходить тяжелым шагом, имитируя солидный возраст, хотя старшему из них было не более сорока.

Гости отстранили старика и прошли через лавку в жилую комнату. Старик, привыкший к такому обращению, запер дверь и последовал за ними. Всю обстановку комнатки составляли железная жесткая кровать, застланная неопределенного цвета выгоревшим одеялом, небольшой покрытый запятнанной скатертью стол, пара табуреток, навесной шкафчик для посуды и маленький одностворчатый гардероб. Завершала обстановку голландская печь, сложенная обогревателем в лавку. Она весело гудела, в чугунке что-то варилось.

– С чем, соколики, пожаловали? – осведомился хозяин, поглядывая на саквояж в руках высокого. Тот раскрыл его и выставил на стол бутылку водки и каравай хлеба.

– Это еще к чему? – недовольным, строгим голосом спросил старик. – Я разве разрешал без дела ко мне заходить. Нечего светиться. Не шпана какая-нибудь, понимать должны.

– Да брось ты свои опаски. На дворе темень, ни одной живой души не встретили, – успокоил его Старший. – Прощаться мы с тобой пришли. Решили перебираться на новое место. Достаточно здесь наследили.