– Пороша, дружище! Нам с тобой сегодня соболя догнать нужно, аванс отработать!
Светало. Белки ещё не спускались вниз, и Лёшка, взяв первый попавшийся соболиный след, пошёл по направлению его хода. Флинт тоже бегал по его набродам, тщательно принюхиваясь, но часто сбивался на петлях и проходах по высоким колодам, запутавшись, он снова присоединялся к Лёшке, а затем убегал вперед. Лёша упорно шел по следу, распутывая его. Вдруг он услышал азартный лай собаки где-то впереди. У него сразу же бешено заколотилось в груди. «Неужели соболь?» – гадал он. Ноги сами побежали к лающей собаке. Кобель уверенно облаивал огромный кедр, пытаясь заскочить на него, со злобой сдирая зубами кору. Рядом были следы другого соболя, поменьше, скорее всего, молоденькой самки. Она кормилась возле этого кедра, поедая упавшие шишки, здесь же задавила мышку. Подошла к кедру, залезла и соскочила с него. Тут же Лёшка заметил и заскок белки. «Надо хорошо осмотреть кедрину», – подумал он. На нижних ветках он ничего не обнаружил, выше было невозможно рассмотреть, поэтому он решил стрельнуть по стволу из тозовки. Раздался щелчок малокалиберной винтовки – и маленький зверек метнулся в кроне кедра. Белка сидела, прижавшись к вершинке. Лёшке хорошо было видно головку зверька. «Первый трофей нужно стрельнуть, больше не буду, пока не загоним соболя», – решил он. Ещё щелчок – и белка, опустив лапы и распрямившись, полетела по веткам вниз. Кобель попытался схватить её на лету, но, получив легкий толчок ичигом, отскочил. Дав собаке слизать кровь с головы белки, Лёшка ловко посадил её на кармышину и вернулся на свои следы, идущие по чёткам соболя. Это был след самца, который кормился ночью и уже бежал к своему логову на отдых. Охотник упорно преследовал его. Иногда следы зверька пересекали старые наброды его сородичей, и тот обязательно бегал по ним, но охотник тщательно распутывал и шёл по следу именно того соболя, след которого он взял ранним утром, чтобы кобель знал, что нужно преследовать только один запах.
Флинт ещё несколько раз лаял белку, но Лёшка не подходил к нему. Его цель сегодня была одна – соболь. В одном месте тот покрутился по следу молодой самочки, прыгая прямо по её чёткам на кормежке, и Лёше приходилось несколько раз кружить и обрезать их. Затем соболь перешел на южный склон, где пятаками были большие проталины. И охотник подолгу искал его следы. Где-то в севере, где Лёшка недавно кружил, завыл его кобель. «Запутался в следах и не знает, куда идти, – решил он. – Если стрельнуть, он, конечно, прибежит, но пока не буду, а то всё спутает». Вскоре лай собаки стих. Охотник перешел через ложбину, след привел его к каменным глыбам и зашел в небольшое отверстие между ними. Выхода не было. Соболь был в своем убежище! Лёшка, довольный самим собою, наконец закурил. «Надо заткнуть отверстия, а то вдруг выскочит без собаки – только и ищи, как звали!» – забеспокоился он. Заткнув сучками несколько щелей, откуда соболь мог выскочить, и, утрамбовав для полной уверенности сверху снег, он привязал цепочку капкана к потаску – ветке проволокой. Затем, насторожив его, поставил на заход соболя. Место было очень удобным: лаз небольшой, соболь, по его расчетам, не мог обойти капкан в другом месте и точно должен был попасть лапой. Закончив, он стрельнул несколько раз в воздух и стал свистеть собаку, но та не появлялась. Он ещё раз всё повторил.
Лёшка несколько раз перепроверял, как насторожен капкан. Ему всё время казалось, что грубо, и он ставил сторожок ещё четче. «Теперь мышь не пройдет!» – был уверен он. Прошло полчаса – кобеля всё не было. Вспотевший от долгого преследования Лёша стал мёрзнуть. Флинт ушел на зимовье, решил он. Надо было идти за ним, чтобы притащить обратно, и только затем выкуривать соболя, чтоб тот понял, что это за зверь. Напрямик, по его расчетам, было не больше часа, если, конечно, идти быстрым шагом, и он почти побежал к зимовью. «Нужно вести Флинта на поводке, чтобы тот не отвлекался. Хорошо бы, если соболь укусил его за морду. Вот тогда точно будет гонять! На обратном пути надо бересты набрать для выкуривания!» – крутилось в его голове.