Лёшка вырастил себе охотничью лайку по кличке Флинт – кобеля ярко-рыжей масти. Крутохвостого, с идеальным на первый взгляд экстерьером. Он взял его щенком у своего товарища-старшекурсника Андрея Сульдженко из помета его породистой, очень красивой, белой восточносибирской лайки. Но где-то, видно, стрельнул в её генеалогическом древе дефект, быть может, от когда-то случайно заскочившего во двор соседского Бобика – у щенка не встали уши, из-за чего весь его экстерьер оказался никчёмным, как дворняжке родословная на восемь листов. И чем больше Лёшка массировал их, цеплял лейкопластырь и всякие держатели, тем больше они опускались, становясь в конце концов похожими на уши спаниеля. Однако белку он искал исправно, правда, лаял чересчур азартно, высоко подпрыгивая, грыз кору на деревьях, часто не слыша по своей лопоухости, что та уже перескочила на соседнее дерево и ушла верхом. Но Лёша считал, что это не так страшно, он был уверен, что его кобель обязательно будет работать по соболю, мать-то с отцом «рабочие», как говорил Андрюха…

Приехал Лёшка в Мензу в первых числах октября, уже побывав с тремя однокурсниками в Верхоленской тайге, на реке Тутуре, на заготовке кедрового ореха. Сашка с ними ехать не пожелал и ждал Лёшу на месте, целыми днями пропадая на реке, где удил ленков и хариусов. Лёшка, увидав в сарае дядьки три сорокалитровых бидона, заполненных солёной рыбой, не удержался и спросил:

– Тебе куда её столько, продавать, что ли, будешь?

– Не, у нас все родственники рыбу любят, через месяц уже спрашивать будут, где б ещё хвостик найти!

– Дак так её небось всю выловить можно?

– Каво ты? Всю жизнь, сколь себя помню, как рыба скатывается, по столь и ловили.

– Ну в общем-то ни сетью, ни неводом же?! Всю, наверное, не выцарапаешь…

– На наш век хватит! Поехали завтра вместе, ещё денёк порыбачим? Что поймаем, с собой на белковьё возьмем, а уж послезавтра собираться в тайгу начнем? – хитро прищурив глаза, спросил Санька.

– Так у меня ни снастей, ни спиннинга нет, ты же не сказал, что можно будет рыбачить.

– Мушек я накрутил, дам тебе парочку, удочку из талины сделаем, наплыв с винной пробки, грузило из свинцовой пластины! Это тебе не город, здесь все так рыбачат!

– А на чем поедем?

– Коня у дядьки возьмем, на нём и поедем!

– На одном, что ли?

– У него конь мощный – троих в седле выдюжит!

Приготовив нехитрую снасть и проверив её в кадушке наполненной водой, Санька уложил в сумы большие полиэтиленовые мешки под рыбу, соль, котелок и пакетик с продуктами.

Утром он разбудил Лёшку с первыми петухами, затопил печь, поставил на неё чайник. Наскоро позавтракав, выехали с восходом солнца. Ночью был заморозок и под копытами коня с хрустом ломался тонкий ледок, покрывший частые лужи на дороге. Над забайкальской тайгой медленно вставало большое ярко-оранжевое солнце, кусты покрывались влагой от тающей изморози. После получаса езды они пересекли вброд реку и ещё минут через пятнадцать остановились. Санька распряг коня и привязал его за кончик узды верёвкой, другим концом к толстой березе на луговине. Затем зашел в кусты и вытащил припрятанное им длинное удилище из прямой прогонистой сосенки и, расправив голяшки болотных сапог, забрел в реку. На границе воды с берегом стояла корочка тоненького, хрустально-прозрачного гладкого припоя льда. Река парила.

– Ты каво стоишь? Бери топор и руби себе удочку! – сказал Саня.

– Сначала посмотрим, будет ли чего ловиться!

– Куды она денется! – уверенно заверил Сашка.

Закинув свою снасть, он тут же резко подсек удочкой скрывшийся под воду наплыв. Кончик её изогнулся, затрепетал и задергался. Саня стал боком выходить из воды, плавно ведя крупную рыбину под водой к берегу, затем рывком, вскользь по камням, выбросил её на берег. Это был крупный ленок на полтора-два килограмма. Положив удочку, он подошёл к извивающейся полумесяцем на гальке яркой рыбине, с золотисто-розовыми боками, с тёмными пятнами поверх них, и, подцепив её двумя пальцами под жабры, ловко перехватил за хвост другой рукой, с оттяжкой шлёпнул головой о крупный камень. Ленок, мелко задрожав, затих. Радостный Саня бросил его на дно толстого полиэтиленового мешка.