На это я смогла только похлопать ресницами и спросить:

- И что же это?

Алекс не ответил, его соколиные брови сдвинулись, а вид стал сосредоточенным, а на всю его фигуру будто набежала суровая туча.

Я не выдержала.

- Алекс, ты можешь проявлять хоть немного доброжелательности?

- Я доброжелателен, - бросил он через плечо и, не оборачиваясь, направился в сторон темных деревьев, за которыми быстро скрылся.

Как реагировать на это «доброжелателен» я не придумала и еще какое-то время молча таращилась на темные стволы, за которыми исчез хром. Эмоций во мне Алекс вызвал бурю, и палитра их такова, что колеблется от яростной бури во тьме ночи, до солнечного дня на лазурном побережье. Чего он недоговаривает не известно, но очевидно - есть причина, по которой Хром такой... Хром. И я буду не я, если не выясню, в чем дело. Потому что, сдается мне, причина его агрессивного отношение ко мне кроется где-то там.

Соловей все это время сидел молча и слушал, обтачивая коротким ножом прямую палку в пару пальцев толщиной. Пока мы с Хромом разговаривали, заточить он её успел так остро, что палка превратилась в длинную и опасную пику.

- Нет, с ним явно что-то не так, - наконец проговорила я, спустя пару минут наблюдения за обточкой палки.

Соловей вздохнул так глубоко, что при выдохе трава перед ним колыхнулась.

- Он не всегда был таким, - нехотя проговорил Разбойник.

Чувствуя, что я нащупала возможность выяснить что-то важное, я вскинулась.

- Да? А каким он был?

Соловей хмыкнул.

- Ну, допустим, задавакой он был всегда. Но весёлым задавакой. Мы всегда соревновались. Он - потомок Поповичей, я - Разбойников. Сама понимаешь. Но мы не враждовали. Ну и сейчас не враждуем. Соревнуемся, как и прежде. Конфликты предков - это их дела. Мы не несем ответа за их действия.

Вспомнив, как Соловей влетел в кабинет к Спрутовской и со всего размаха врезал Алексу в челюсть, а тот влупил в ответ, пригрозив в следующий раз убить, я ему не поверила.

- Что-то не похоже, чтобы вы закадычно дружили.

- Ну может и не закадычно, но... - негромко усмехнулся Соловей.

Я добавила:

- И твой кулак на его челюсти это подтверждает.

Лоб Соловья нахмурился, будто пытается вспомнить что-то неважное.

- Ты о чем? - спустя пару секунд натужных попыток уточнил он.

- Вечные споры, драка у Виолетты, - напомнила я.

Лицо Соловья просветлело, губы растянулись в улыбке, он хмыкнул.

- Ах это... Да мы и не так дрались, - ответил он и на его лице появилось что-то вроде ностальгического выражения. - Однажды я ему сломал ногу. А он мне обжег всю спину. Пришлось сидеть в бочке с уртиканией. А она ужасно печет, когда заживляет.

Звучало дико. Я сглотнула и заметила:

- Какая странная дружба.

- Мы с ним вроде злейших друзей. В мирное время можем собачиться. Но в битве и при серьезных делах...

- Я заметила, - согласилась я. - Вы друг друга с полувзгляда понимаете.

Соловей кивнул, я снова поинтересовалась:

- И что случилось?

- С кем?

- С весёлым Алексом. Почему он стал... ну... Таким?

По выражению лица Соловья я поняла - в нем борется желание что-то мне рассказать с нежеланием этого делать. И когда он открыл рот, готовый что-то выдать, справа в темноте деревьев захрустели ветки.

Пока я успела лишь оглянуться, Соловей уже оказался на ногах на полусогнутых коленях, готовый к атакующему свисту. Но его не потребовалось, потому что из зарослей появилась массивная фигура Хрома с суровым лицом. Позади себя он что-то тащил. Сперва я решила - это большое бревно для костра, чтобы подольше тлело, но когда бревно за мычало, я поняла - там кто-то живой.

Сол наклонился влево, пытаясь заглянуть за Хрома и узреть в темноте тащимый объект.