— Его и нет, — сообщил Соловей перекошенным ртом. — Мне, как никому другому, хорошо известно, что такое пробиваться и доказывать всем вокруг, что ты достоин и годен.

— Вот оно как... — протянула я.

— Алекс противник серьезный, — добавил Сол, — но я верю, у тебя получится. Ты уже здесь. Теперь докажи им, что не за красивые глазки. Я, чем смогу, помогу.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

— Судя по всему, сейчас ты будешь по большей степени занята в академии Парамагии, так что дела АКОПОС отойдут на второй план, — проговорил Соловей, придерживая распухшую щеку. — Но все равно будь наготове в случае чего.

— Хорошо.

— Ладно, Воронцова, пойду писать объяснительные. После твоего исчезновения мы с Михой подняли на уши весь Подгород.

— К лекарю не забудь зайти, — посоветовала я.

— Да уж не забуду.

Когда Соловей ушел, я еще пару секунд стояла и смотрела на опустевший коридор. Сегодня у меня совершенно четко обрисовались союзник и противник. И хорошо, что хотя бы так, потому что раньше у меня были только те, кто меня недолюбливал. А теперь хотя бы Соловей. Ну и Миха, если не разозлился на меня за то, что огреб по моей милости.

Войдя в комнату, я никак не ожидала найти там Дубраву. Она расселась на моей кровати и с увлечением листает один из фолиантов.

— Ты что, все это время сидела здесь? — изумилась я.

— Ой, прости, — заторопилась Дубрава. — Просто я не могла уйти и не узнать, что случилось и что все это значит. Я слышала голос за дверью. Тебя привел агент Разбойник? Да?

— Угу, — отозвалась я и вдруг ощутила жуткую усталость.

Беготня предыдущего дня и невыспанность дали о себе знать. К тому же я не помню, когда последний раз ела, а это тоже не добавляет сил. Я прошла к креслу и обессиленно в него рухнула.

— Дубрава, я очень устала...

— Нет, нет, и ещё раз нет, — решительно заявила зеленоволосая лесовичка. — Никаких «устала». Шутишь? Ты весь АКОПОС и академию перевернула с ног на голову, а теперь спрятаться решила?

— Ну что ты от меня хочешь, а? — взмолилась я.

Дубрава выпучила на меня свои глаза травяного цвета и проговорила:

— Как что? Подробностей!

— Ну каких ещё подробностей, — устало протянула я, уже понимая, что отделаться от Дубравы не получится.

— Всех! — решительно сообщила она.

Я попыталась сделать жалобное выражение лица, надеясь, что хоть это вызовет в ней сочувствие. Но Дубрава помотала головой и проговорила:

— Возражения не принимаются.

— Я вообще-то голодная, — произнесла я вяло. — Сил нет рассказывать.

Дубрава всплеснула руками и почему-то радостно воскликнула:

— Так пойдем в столовую! Как раз обед идет.

Пришлось подниматься с такого мягкого и уютного кресла, переодеваться в чистое, ведь со вчерашнего дня я до сих пор в той же одежде, которую утащила из кладовки Подгорода и в которой плавала в Девонском море. А затем тащиться за Дубравой через коридоры в столовую академии.

— Хорошо, что ты надела эти голубые брюки и блузку, — вещала Дубрава. — Даже не знаю, откуда ты взяла те страшные штаны и балахон.

— Лучше и не знать, — отозвалась я глухо.

— Так что с тобой произошло? — спросила Дубрава, когда мы уже входили в столовую академии.

Я раскрыла рот, но воздух застрял в горле, потому что все, кто находился в столовке, а народу на обеде здесь всегда прилично, разом уставились на меня и замолчали. Ощущения не понравились — никогда не любила, когда на меня глазеют. Пришлось натянуть улыбку и потянуть Дубраву за рукав.

— Пойдем быстрее, на меня пялятся, как на чудо дивное.

— Ты сейчас и есть чудо дивное, — отозвалась Дубрава, но поддалась моему натиску, и мы прошли ко столу раздачи.