– Ты хочешь сказать от того, что осталось от прежнего мира, – поправил его Шейлис.

– Может быть, и так, – не стал спорить Блум.

– Если бы за пределами Города можно было жить, то люди давно бы уже расселились по всему миру, – с безапелляционной убежденностью произнес Шейлис.

– Ты уже забыл, чего мне стоило вытащить тебя на улицу? – усмехнувшись, напомнил Блум. – Или ты думаешь, что у других жителей Города потребность в миграции заложена на генетическом уровне?

– У Города нет границ, – насупившись, произнес Шейлис.

– Но мир за его пределами существует?

– Существовал когда-то. Что находится за пределами Города сейчас никому не известно.

– Поэтому-то и любопытно взглянуть.

– Там ничего нет!

– Ну, значит, мне нужно увидеть это самое «ничего», – разговор вертелся на одном и том же месте, и это начало раздражать Блума. – Интересно, как ты сам себе представляешь это «ничего»?

– Да кто его знает, – безразлично пожал плечами Шейлис. – Может быть, пустыня какая-нибудь…

– И все?

– А что там ещё может быть?.. Во всяком случае, ничего такого, ради чего стоило бы тратить время и силы.

– Что ж…

Словно ища поддержки у кого-то незримо присутствующего при их беседе, Блум поднял взгляд вверх. Небо выглядело не просто ненастоящим, оно было мертвым. Под стать ему были безжизненные кусты и деревья, полукольцом охватывающие маленький дворик открытого кафе.

Блум тяжко вздохнул.

– Возможно, мне просто хочется положить всему конец.

«…Неужели все врачи только тем и занимаются, что выискивают возможных пациентов среди своих знакомых?.. В принципе, Люц неплохой парень. Но есть все же в нем нечто такое, что не позволяет мне быть с ним до конца откровенным, даже когда я сам этого хочу… Даже не знаю, как это правильно назвать… Чувствую, но в словах выразить не удается… Люц сам создал для себя рамки, за которые не выйдет никогда, ни при каких условиях, что бы ни случилось… Даже, если от этого будет зависеть его собственная жизнь!.. Это, как граница для Города: что по эту сторону, то принимается полностью, без каких-либо оговорок, а то, что снаружи, – далекое воспоминание, вымысел, бред, о котором и говорить-то не стоит… В пределах жизненного круга, который очертил для себя Люц, он милый человек и хороший товарищ. Что произойдет с ним за его пределами, я лично судить не берусь… Но, если он идет со мной, значит сам хочет это узнать.»

Не бывает неприступных стен

(4-й уровень, 63-я улица, дом 120)

– Что ты видишь?

– Должно быть, то же самое, что и ты.

– Розового дракона с большим круглым пятном зеленого цвета на брюхе?

– Кончай валять дурака, Блум. Мы дошли до цели.

– Да уж…

Сдвинув кепи на ухо, Блум озадаченно почесал затылок.

– Ты удовлетворен? – с издевкой, нарочито плохо замаскированной под участие, спросил Шейлис. – Надеюсь, ты именно это и хотел увидеть?

– Честно признаться, это не совсем то, на что я рассчитывал.

Впереди был тупик, образованный стенами двух домов, сомкнувшихся в конце улицы.

Скорее всего, это были даже не два, а один дом, причудой неизвестного архитектора сложенный буквой «П». Левое крыло дома располагалось на нечетной стороне улицы, и потому на углу его имелась вывеска с номером «119». Правое же, с соответствующим номером «120» было вытянуто вдоль четной стороны.

– Это конец пути, Блум…

– Нет! – не дав Шейлису закончить, крикнул Блум. В этом коротком, как резкий выдох, крике смешалось все, – и накопившееся раздражение, и разочарование столь неожиданным и тупым концом загадки, и злость на Шейлиса, которому не терпелось вернуться домой, и ненависть к стене, которая перегородила дорогу, и боль, возникшая неизвестно по какой причине.