сердце я несу
на ладонях ввысь,
на полёт голодная.
Там, достигнув
неба картонного
в белых дырах —
как будто звёздного,
задеваю им
хрупкий небосвод,
утомлённая,
грозная.
И ни слова вслух!
Сердце не стучит,
замерло в руках,
обречённое.
Невозможность двух —
когда лишь один
навсегда «моим»
наречённый.
«Рыцари – скупы, а принцы – похотливы…»
Рыцари – скупы, а принцы – похотливы.
Между ними я ищу свой идеал.
Расшибаются о берега приливы,
разбиваются об острый камень скал.
Я не плачу – моё сердце ноет.
Для надежды не хватает сил.
Этот день мне не принёс героя.
Этот ветер меня просто задушил.
Разговорчик
– Здравствуй, – взглядом насквозь.
– Здравствуй, ну как дела?
– Знаешь… Зачем мы врозь?
– Так захотела судьба.
– Если не верю в судьбу?
– Что же! Меняй богов…
– Я без тебя не смогу!
Милый, довольно слов!
Голову плавно в сторону,
локоны по плечам:
– Знаешь… Страдали поровну.
каждому в сердце шрам.
Может, ты остановишься?
Я же решила, смогла!..
– Скольким богам ты молишься?
– Время. Я занята.
Долго стоял в темноте.
Запоминал шаги.
С каждым заходом – не те.
С каждым восходом – мы.
«И эта жизнь…. Какой она была бы?..»
И эта жизнь…. Какой она была бы?
Среди остатка бешеных обид,
стараясь влиться в «денежное» стадо
гламурных мальчиков, качающих под бит;
ложиться третьей, подгнивая снизу;
дурманом накачаться до пьяна;
всегда идти по ржавому карнизу;
сгибая спину, нежно лгать в глаза…
Но дух сильнее тоненького тела,
он словно воин держит эту бронь.
Пересмотреть и изменить успела
свои желания, реальность. Как огонь
гореть мне предназначено не телом!
Душою упиваться и тонуть
в глазах, что поднимаешь ты несмело,
боясь меня нечаянно спугнуть.
Сейчас иду по очень тонкой нити,
не успевая раскачать свой шаг,
но не прошу у неба «Помогите!» —
пусть без вмешательств мы сыграем акт.
«А потом будет ночь…»
А потом будет ночь,
блестящий чёрный асфальт,
мокрые листья ветвей
и мои нервы – сталь.
Будет привычно ночь
рядом лежать со мной,
тихо вздыхать, скрипеть,
мысли вести войной.
Будет шипеть одеяло —
я неспокойно сплю.
Может, немного устала?
Может. Давно не люблю.
«Фонари, комары – романтика!..»
Фонари, комары – романтика!
Поджигая остатки надежд,
блики радости в светлые фантики,
«Антимоль» – для проевших плешь.
На атласные ленты-бантики
извела свой девчачий успех,
назвала очень нежно – «кантики»
и запрятала ото всех!
Книга, кресло, торшер – экзотика!
В летний вечер мотаю ватт.
Их внимание, как наркотик,
для стихов, растянувшихся в ряд.
«Прятала глаза…»
Прятала глаза.
Но в потоке лиц
не смогла узнать,
не смогла найти.
А теперь – плевать!
Пусть плывут тела!
Не смогла сказать!
Не нашла тебя!
«В глазах – блеск…»
В глазах – блеск.
Отчаянная.
Мысль – всплеск.
Отчалила
за ночью в день.
Ищет знак.
С ресниц – тень
смывает мрак.
Вдох – ритм.
Вёсла в воду.
За битом бит —
её мода.
Шипит гладь —
ножи-вёсла.
Не надо гнать.
Уже поздно.
Тсс!
Не тревожь её.
Знает дорогу.
Подними лицо.
Половина года…
Тсс!
«Тебе спасибо…»
Тебе спасибо.
Теперь я знаю:
умею писать стихи.
Вот только без боли они, как штампы,
без чувств – словно парусник на мели.
Молчит чернилами синий стержень,
рука упрямо вдоль тела висит,
кусается прошлое, словно шершень,
и тень – на белом листе – паразит.
Я крикну внутрь – от стенок эхо.
Там ничего давно уже нет.
Так что же? Мне без любви поэтом
не стать?
Почему ты молчишь? Ответь!
Взмах
Скрипит натруженный механизм —
мне на бумажных крыльях
сколько не бейся: ни вверх, ни вниз,
цепи покрылись пылью.
Как ни проси – на своих плечах
ношу нести земную.
Взглядам из прорезей в колпаках
я безразлична всуе.
Грубая правда – мой эшафот —
доски лежат без тёса.
От возбуждения глупый народ
глушит словами хлёстко.
Босыми ногами ловлю тепло