– Привет, малыш, – произношу тихонько, завидев черноволосого мальчишку, похожего на маленького меня. Вот почему мама Роксаны не удивилась и пригласила меня к Ярику?

Данил.

Во мне смешиваются разные, совершенно неожиданные чувства: нежность, умиление, благодарность Кате, что сохранила пацана, любопытство, гордость. И пожалуй, немного злости… Катя ведь не собиралась говорить мне о ребёнке. Я никогда не узнал о нем, если бы не случай… Или провидение, судьба – называйте как угодно.

– А ты… Ты кто? – широко распахивает глаза-вишни Ярик.

– Я? Я твой папа, – к черту недомолвки и тайны. Он не должен пребывать во лжи, как я в свое время.

– А где ты был? – пацан разглядывает меня, не скрывая любопытства.

– Я не знал о тебе, нас с мамой разлучили, и я уехал.

– Ты будис зыть с нами?

– Нет, но я буду часто к тебе приходить, не волнуйся.

Не волнуйся… Ну я и дурак! Для пацана я чужой человек, незнакомец, обрушивший на него неожиданную новость. Даже не представляю, что он сейчас чувствует? Страх, недоумение, интерес…

– Держи игрушки и книжки, сынок. Хочешь меня о чем-то спросить?

– Э-э… – слышу за спиной голос Нины Федоровны. – Данил, вы же завтра тоже придете?

– Конечно, – поднимаюсь с постели сына, чувствуя себя провинившимся мальчишкой.

– Вы не торопитесь, ладно? Дайте Ярику время немного к вам привыкнуть.

– Хорошо, – охотно соглашаюсь. – Спасибо вам.

Она ничего не спрашивает. Не лезет в душу, не осуждает… Прекрасно знает о прошлом Кати. И наверняка научена теми, кто вербовал ее дочь, не задавать лишних вопросов. Мы тепло прощаемся. Нина Фёдоровна, конечно, предлагает остаться на чаепитие, но я отказываюсь, придумав в качестве причины срочный вызов на работу.

Оставляю специалиста, сделавшего необходимый замер помещения, в офисе и тотчас звоню Яну.

– Ян, все готово. Завтра квартира Кати будет оснащена камерами и тревожной кнопкой.

– Все понял. Деньги переведешь на paypal. Сумму написал. Надеюсь, ты успел увидеть сообщение до того, как я его стер?

– Увидел. Подозреваю, что ты живешь на берегу океана, любуясь пальмами и слушая тихий всплеск волн. С такими-то гонорарами…

– Кто на что учился, Абу-Таир.

– Знаешь, что я сейчас вспомнил, Ян? Когда увидел своего сына? Мама всегда на мой вопрос об отце отвечала, что он разведчик. Что-то в этом есть, как думаешь?

– Согласен. Тебе надо навестить родной город. Я скажу, когда лучше поехать и к кому. Пока… В общем, пока я перебираю базу.

– Жду. Спасибо, Ян.

Услуга «серого кардинала» встает мне в кругленькую сумму. Но она того стоит, поэтому я без сомнений совершаю перевод.

Бросаю взгляд на часы и разворачиваюсь по направлению к дому. За окном темнеет, ветреный ноябрьский вечер опускается на город подобно теплому савану, в небе вспыхивают редкие звезды и уличные светильники. Сегодня поистине безумный, суетливый день… Сейчас я войду в уютный дом, возьму дочку на руки и протяну ноги перед камином. И еще закажу какой-нибудь еды… Только сейчас, когда в животе предательски урчит, вспоминаю, что пропустил за весь день стакан кофе из Макдака.

Загоняю машину во двор и вхожу в дом. Сбрасываю обувь, вешаю в раздвижной шкаф куртку и прислушиваюсь. Из кухни доносится гуление Сашеньки и… Постойте-ка, Роксана читает моей дочери стихи? Или у меня голодные галлюцинации?

– Нежнее нежного лицо твоё,

Белее белого твоя рука,

От мира целого ты далека,

И все твое —

От неизбежного.

От неизбежного твоя печаль,

И пальцы рук неостывающих,

И тихий звук неунывающих

Речей,

И даль твоих очей. (Осип Мандельштам, 1909 год. Примечание автора).

– Привет, – застываю на входе в кухню с открытым ртом. – Ты читаешь моей дочери Мандельштама?