Ведьма в нее запрыгнула, ее примеру последовал волкодак.

– Ты своим ходом? – спросила у сирина Ягда.

– Да, мне на своих двоих, – он взглядом указал на крылья, – привычнее будет.

До раба они за сущие мгновения добрались, причем с ветерком. По пути Ягда успела наложить скрывающее заклинание, чтобы человечишка их не заметил.

Он стоял на поляне, совсем недалеко от избушки. Идти в лес не спешил. Раб будто задумался о чем-то, да в думах своих ладонь к ошейнику приложил.

Сирин многозначительно хмыкнул.

– О чем он думает? – поинтересовалась ведьма.

– Даже не знаю… Я еще свои чувства не проверил… – припомнил ей Добран.

– Полно тебе, не серчай… Я погорячилась, – виновато извинилась Ягда.

Сирин понимающе кивнул, давая понять, что обиду на нее не держит.

– Хочет в лес зайти, но сомневается…

– Боится? – уточнил Ратибор.

– Нет… Похоже, что нашу ведьмочку расстраивать не хочет.

“Ведьмочка” прыснула.

– Ягд, неужто 120-летние бабки в его вкусе? – рассмеялся волкодак.

– Между прочим, я еще очень даже ничего, – ведьма укоризненно на друга посмотрела, да в конце концов не выдержала и вместе с ним расхохоталась.

– Вам бы лишь бы хихоньки, да хаханьки… – вздохнул сирин.

– Добран, а ему правда бабушки нравятся? – с наигранным волнением спросила Ягда.

– Он просто тебе благодарен за исцеление, вот и не хочет расстраивать… Хотя даже скорее злить, – ведьма все еще вопросительно на него смотрела, отчего он глаза закатил, – Нет, ему не нравятся бабушки.

– Вот же… А как же мою чудесную душу разглядеть? – возмутилась ведьма.

Раб все ступил в лес.

– Да он совсем оборзел… Я между прочим дама в возрасте, мне нервничать нельзя – сердечко слабое! А этот человечишка побег решил устроить…

– Я посмотрю, ты в роль вжилась… – покрутил у виска сирин.

Они полетели за ним на ступе. Раб шел медленно, лес разглядывал. Возникало ощущение, будто он не ноги от злой и коварной ведьмы уносит, а просто по лесу гуляет.

– Он вообще знает, что такое побег? – с жалостью в голосе спросил Ратибор.

– Он туповат слегка, – пожала плечам Ягда.

– Я же говорил, он не собирается сбегать…

И словно в подтверждение слов сирина, раб кое-как уселся под кроной вековой сосны, прислонившись к ней спиной. Он смотрел на ветки невидящим взглядом, да и наверняка этих веток вовсе не видел. Перед его глазами были совсем другие картины.

– Добран? – любопытство так и распирало ведьму.

– Он вспоминает… – уклончиво ответил сирин.

– О чем?

– О прошлом… – он тяжело вздохнул.

– Издеваешься?

Теперь уже сирин тяжело вздохнул, прекрасно осознавая, что от ведьмы просто так не отделаться.

– Он скорбит, сожалеет… Чувствует, что разочаровал кого-то, подвел… Вина его гложет… Беспомощным себя чувствует, это на него еще сильнее давит… Злиться на самого себя…

– Он все это чувствует одновременно? – почесал подбородок Ратибор.

– Ага.

– Какой чувствительный человечишка… – проворковала ведьма.

Раб вовсе прикрыл глаза и будто в дрему провалился.

– Че с ним? – удивилась Ягда.

– Отдохнуть хочет.

– Ягд, полетели отсюда, – взмолился Ратибор.

Они уже несколько часов пристально наблюдали за рабом, который похоже уснул. Добран улетел, чтобы за лесом наблюдать, дабы ничего недоброго не случилось… Иными словами – смылся. У волкодака такой возможности не было – сложно смыться из ступы, которая высоко над землей парит. Особенно, если летать не умеешь.

– Обожди еще немного, – непреклонно ответила ведьма.

День уже плавно перетекал в вечер, когда Ягда не выдержала и в раба шишкой запустила. Он глаза приоткрыл, отчего волкодак облегченно выдохнул.

Скелетообразный глаза протер, да поднялся.

– Беги, родной, беги, – оскалили зубы Ратибору, уже предвкушая охоту.