Ангар резким движением вложил меч в ножны за спиной, и тут же в его руках появился арбалет. Тетива под сильными пальцами поползла и встала на запоре. Болт из чехла занял свое место в ложе. Как же стрелять по тому, кто невидим? И пусть он там немного запятнан мукой – этого недостаточно, чтобы взять точный прицел. Кстати, умный противник в это время как раз спешил на бегу стряхнуть с себя белую пыль, чтобы вновь оказаться в невидимой безопасности. Непутевый недолго думал. Заветная игла вновь оказалась в его пальцах, гном воткнул ее в дерево арбалета как раз напротив болта. Оружие навскидку… Ангар прищурился, пытаясь разглядеть в маленьком металлическом ушке врага. Серое расплывающееся пятно, по форме напоминающее человеческую фигуру, намного более плотное и темное, чем обрывки почти рассеявшегося тумана, неслось прочь, и его ноги уже ступили на брусчатку улицы Слепого Стрелка. С вершины холма гном прекрасно видел над невысокой стеной с чернеющей аркой галереи колодец по ту сторону. Серое пятно было уже подле него.

– Я снова вижу тебя, крысеныш, – сказал Ангар; произнесенная вслух, эта фраза доставила гному удовольствие, сравнимое лишь с кружкой турбургского эля.

– Фюить, – в ответ хозяину прошипела спущенная тетива, и болт устремился в полет. Гном не отводил пристального взгляда через игольное ушко от своей жертвы.

В следующее после выстрела мгновение (или несколько – гном не считал) по ту сторону стены раздался короткий вскрик, серая фигура резко споткнулась на бегу, будто бы кто-то с силой толкнул ее в спину, и кубарем покатилась по брусчатке.

– Видал, Лори?! – ухмыльнулся Ангар собственной меткости. Конечно, друг не мог его сейчас видеть, но Непутевый поклялся себе, что Лори Дарвейг по прозвищу Неудачник, стяжавший себе славу лучшего стрелка хребта Дрикха, непременно узнает о его подвиге. Осталось только, чтобы Дори Рубин поскорее нашел их закадычного друга. Хвастаться Непутевый любил, этого не отнять…

Ангар огляделся по сторонам – таверна «Плешь Глойна» продолжала жить своей обычной жизнью: гудела десятками сливающихся пьяных голосов и сквозь щели между ставнями истекала полосками неровного желтого света, нетрезво пляшущего на земле. Никто внутри, похоже, так ничего и не узнал, и друзья-товарищи Томаса Невидимого-Выродка-Что-Посмел-Покуситься-На-Добро-Ангара по-прежнему сидели за своим столом, ожидая его возвращения из погреба. Пусть сидят себе… их это дело больше не касается.

Непутевый сбежал вниз с холма, перепрыгивая глубокие выбоины и ямы на дороге. Он спешил поскорее ощутить в своих руках столь желанную для него шероховатость заветной карты. Гном и не заметил, как оставил за собой Пьяный Холм, черную вонючую галерею, указатель с глупой припиской. Он остановился подле колодца. Труп должен был находиться где-то здесь. Ушко верной иглы вновь оказалось у глаза. Ага! Вот и он. Серая фигура распростерлась на земле, раскинув руки в стороны.

– Недалеко убежал, дорогуша…

Ангар начал ощупывать тело. Под пальцами оказалась обычная ткань: кафтан, рубаха… Вдруг мертвец дернулся, и гном понял, что слишком рано причислил беглеца к отдавшим душу.

– Пощади, – прохрипел голос. Размытое лицо не выдавало черт, но изломанный в муке тон мольбы был красноречивее любой мимики. – Забирай свою карту. Пощади…

Из-под кафтана Невидимка достал сложенный в несколько раз пергамент и положил его подле себя на булыжник мостовой. Лишь только карта отделилась от пальцев Томаса, гном тут же увидел ее и узнал такие родные грязные отпечатки пальцев, засаленные потертости и пятна от эля – каждое на своем месте. Конечно же, рисунки и чертеж исчезли с поверхности бумаги, но гном ни секунды не сомневался – это его сокровище!