– Да… И Гус предлагает тебе сделку. Игру. Обмен. Называй как хочешь.

– Я ничего не понимаю. – Уля запустила пальцы в волосы на макушке. – Прости, я не хочу тебя задерживать, но это все кажется розыгрышем…

– У тебя есть еще варианты? Кроме Гуса.

– А сам он кто?

Оттаявший было на мгновение Рэм дернулся, как от удара.

– Это неважно сейчас. Он тот, кто может исполнить любое твое желание. Если ты выиграешь, конечно.

Рэм сказал это так, что Уля поверила каждому слову. И перед глазами сразу появился Никитка. В цветастой футболке и полосатой кепочке. Он смотрел на сестру, готовый рассмеяться, полный своей ребячьей силы. Живой.

– Любое? – хрипло спросила Уля.

– Ну почти, никаких восставших мертвецов. Это было бы неуместно. – Рэм сдавленно хмыкнул.

Никитка померк. Чудес не бывает. Конечно, никто не вернет ей брата. Но было много другого – материального, важного, – что она могла бы попросить. Деньги, работа, квартира. Прощение мамы.

– И что я должна сделать?

Рэм уже открыл рот, чтобы ответить, но в дверь решительно постучали. Так отрывисто и нервно могла стучать только Наталья. Но голос раздался Оксаны:

– Открывайте! Это общая кухня! Я буду жаловаться! – И чуть тише добавила: – Развратничают, небось. – Не будь рядом соседки, она выразилась бы куда крепче.

– Пойдем к тебе. – Рэм встал, дожидаясь, пока Уля подхватит остывшую коробку с пиццей.

Он пропустил ее вперед, так что Уля сама открыла дверь и шагнула за порог мимо окаменевших соседок. Только запираясь, Ульяна поняла, что три скомканные бумажки с Хабаровском торчат из кармана неаккуратным комком, и глупо хмыкнула. Пусть эти клуши думают что хотят. Правда никогда не придет в их головы. Куда проще решить, что новый сосед заплатил ей за компанию, чем поверить в происходящее на самом деле.

Рэм остался стоять у входа, прислонившись к стене.

– Так что я должна буду Гусу за исполнение желания? – Отчего-то Уле стало смешно и неожиданно легко на сердце, как если бы все это и правда была игра.

– Три подарочка, – в тон ей ответил Рэм.

– Три подарочка, – повторила Ульяна, сдерживая нервный смех. – Как в сказках?

– Что-то вроде этого. – Рэм взлохматил волосы и огляделся. – Здесь мрачно.

Маленький коридорчик, ведущий в комнату, и правда наводил тоску. К стенам не хотелось прикасаться, обои были засаленными и склизкими на ощупь. Улина куртка висела на единственном крючке под самым потолком. Сваленная обувь, пухлый пакет для пакетов в углу и затоптанный палас.

– Проходи, – буркнула Уля и первой шагнула в комнату, радуясь, что застелила диван.

Она положила коробку с пиццей на столик, подняла было крышку, но передумала. Есть уже не хотелось, да и внезапная веселость пропала так же быстро, как появилась. Рэм отошел к окну, оперся кулаками на подоконник и остался стоять, рассматривая что-то в ранних сумерках. Он сгорбился, став меньше, мрачнее и отчего-то печальнее. Большая темная куртка делала его похожим на подростка, стащившего одежду у старшего брата.

– И что за подарочки это должны быть? Как видишь, у меня нет ничего ценного…

– Гусу плевать на… – Рэм помолчал, подбирая слова. – Привычные для тебя вещи. Деньги, драгоценности, недвижимость… Все это мелочи.

– И поэтому он спит на вокзале? – Уля попыталась улыбнуться, но Рэм вздрогнул и вжал голову в плечи.

– Я бы не советовал тебе говорить подобное. – Он продолжал смотреть в запотевшее от дыхания окно. – Или обсуждать это… с кем-либо.

– Думаешь, мне поверят, если я расскажу о бездомном, который дал мне двадцать тысяч и прислал тебя поговорить о подарочках?

Рэм хмыкнул.

– Не поверят. В том-то и дело, что не поверят. Ладно, неважно. Мне нужно объяснить правила, если тебе еще интересно.