– Так в дороге голову не напечёт, гляди: солнце-то какое!

– Очелье надо, чтобы держалось. Кто поделится?

Голову Светланы покрыли тканью, закрепили алой вышитой полоской, при этом приговаривая, что теперь и обрезанной косы не так заметно будет. «Это лютичи косу отрезали?» – с сочувствием в голосе спросили о распущенных до плеч волосах гостьи. То, что её прическа у всех вызывает любопытство, Света уже поняла, но пока ей было неизвестно, что косу обрезают у обесчещенной девушки, как было ей неизвестно и то, сколько сил и времени уходит у мастерицы, чтобы соткать, а после сшить себе наряд. Потому щедрость случайно встреченных женщин Света оценила позже, а пока, чтобы не обидеть, покрыла голову белым платком, перехваченным красной вышитой повязкой, и надела поверх платья понёву – юбку из нескольких несшитых кусков грубой клетчатой ткани, которую заботливые жительницы городца, увидев Светино недоумение, обернули вокруг её бедер и помогли закрепить на талии шерстяным шнурком.

Зеркала, чтобы посмотреться, не было, но Света посчитала, что выглядит довольно смешно, однако, когда она вернулась к избе старшины, спутники посмотрели на неё без ухмылок, а Неждан одобрительно заметил:

– Вот теперь ладно!

– Это меня здесь так нарядили. Я и не просила. Какие-то незнакомые женщины дали.

– Так и подумал, что ты где-нибудь с бабами лясы точишь. Вовремя вернулась, сейчас поедем.

– А помнишь, Радосвет велел меня в Угостовом городце оставить, а на обратном пути они меня сами подберут, – Светлане вовсе не хотелось оставаться ночевать в одной из этих полуземлянок, но она с ужасом вспомнила поездку верхом, больше напоминавшую пытку.

– Это на тот случай, если лошади тяжело станет, но ничего, вроде, хорошо ехали. Уже сегодня в Смоленск прибудем.

Как ни странно, дальнейшая дорога далась Свете легче: то ли толстая ткань понёвы смягчала езду по неровной дороге, то ли тело девушки нашло наконец удобное положение. Да и сама дорога стала оживлённее – встречались нагруженные возы, среди леса вдруг открывалось засеянное поле, попадались и маленькие поселения в один-два двора, и большие сёла – веси, как называл их Неждан. «По городам и весям» – это выражение Света где-то слышала, но что оно значит, поняла только теперь.

– Почему ты это какой-то весью называешь? Эта весь побольше Угостова городца, – заметила Света.

Неждан удивился, что его спутница спрашивает об очевидных вещах, но пробурчал:

– Так городец огорожен, а без ограды какой же это городец? А тут у людей место неукреплённое, оно и есть «весь».

По обе стороны дороги тянулся тёмный лес. Деревья протягивали к путникам причудливо изогнутые ветки, похожие на костлявые руки неведомых существ. Но вот глухая чащоба сменилась прозрачным березняком, потом показалось засеянное поле. Светлана в очередной раз удивилась, как без навигатора её спутники ориентируются на извилистых тропах бесконечных лесов, и тут они выехали на берег широкой реки – Днепра.

Всадники подъехали к валу, за которым вздымались высокие крепостные стены, а к укреплённой части примыкал посад, обращенный к берегу. Проскакав через ров и растворённые настежь огромные деревянные ворота, гонцы въехали в Смоленск. Проезжая часть была покрыта досками, лежащими поверх брёвен, необструганные брёвна лежали и по краям дороги, чтобы колёса телег не соскальзывали на обочину.

– Ну, как? – обернулся к Светлане Неждан. – Чичерск твой, хоть и стольный город радимичей, а против Смоленска, что дворовый Полкан перед волком.

– Да это просто мегаполис, – проворчала Света, наблюдая за возящимися в придорожной пыли курами.