Наконец, Алме удалось зафиксировать контуры представшего перед ней зрелища, и она увидела людей в белых хитонах, стоящих у башни. Они были словно истуканы и совершенно не двигались, созерцая что-то невидимое наверху. Это были и мужчины, и женщины, и у них у всех были длинные волосы, и издалека было трудно определить кто из них кто. Отличие было лишь в том, что мужчины были выше и крупнее, и в руках они держали белую книгу, в то время как женщины – желтую. Алма взглянула туда, куда смотрели белые хитоны, на самый верх этого высокого, гигантского сооружения, упирающегося прямо в облака. Она была покрыта чем-то зеленым, то ли это были ветки, а может мох – издалека ей не было видно. Вокруг белых хитонов сновали люди в черных накидках, толкая небольшие пустые тележки перед собой. Временами они исчезали в сооружении и через некоторое время вновь появлялись, нагруженные книгами и рукописями. Возле башни была и третья группа. Эти были в серых туниках, и у каждого в руках было по посоху. Степенные, седые, с длинными бородами, они степенно вышагивали вокруг башни, о чем-то беседуя друг с другом. И это все выглядело настолько абсурдно, что Алма вновь засомневалась в реальности происходящего.

Алма, убедившись, что никто ей больше не угрожает, осторожно вышла из юрты и пошла по аулу, с любопытством оглядываясь вокруг. Группа музыкантов в пестрых камзолах музицировала на инструментах, старательно выводя каждую ноту. И каждая группа имела свой цвет. Впрочем, здесь даже юрты имели свои отличия. Коричневые юрты, украшенные ветками деревьев, стояли со стороны реки, где находилась башня. Возле них на пригорке сидел музыкант, играющий на кобызе. А вокруг него на земле сидели люди, внимательно слушая мелодию.

У зеленых юрт, украшенных цветами, было тоже свое занятие. Но они что-то рисовали на больших полотнах, уставленных во множестве. Алма попыталась разглядеть рисунки из-за спины художников. Но картины расплывались, образуя пестрое и разлапистое месиво из красок, где не было ни форм, ни контуров. И она, ничего не поняв, в недоумении отошла.

У белых юрт, куда катили свои тележки носильщики, за столом сидели женщины в фиолетовых накидках. Одни, склонившись над книгами, что-то выписывали на листьях, которые затем складывали в стопку. Другие подшивали эти листы, формируя книгу, и в дальнейшем передавали их носильщикам. А последние, забирая новые книги, приносили вместо них другие из башни. Это был словно конвейер, работающий непрерывно.

А тем временем застывшие белые хитоны, закончив, видимо, свой ритуал, направлялись в рощу, откуда выходили другие хитоны, чтобы тоже замереть с книгой перед башней. И везде, почти возле каждой юрты, а также под деревьями у реки и возле башни, сидели люди, читающие книги. И хотя эти читатели не были объединены каким-то общим занятием или цветом, но их было намного больше других. На первый взгляд казалось, что здесь некий хаос, который присущ причудливым лагерям хиппи. Но, приглядевшись, можно было заметить некий порядок во всем этом: каждый знал свое место и четко следовал своей, незримой траектории, не пересекаясь с другими.

На Алму никто не обращал внимания. Увлеченные своим делом, они даже не повернули головы в сторону гостьи, словно ее не было. Но Алму это только радовало, ведь она всегда избегала общения и внимания к своей персоне. И сейчас, это давало возможность лучшее рассмотреть поселение, оставаясь вроде бы незаметным. Хотя она постоянно чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, словно кто-то ее рассматривал из-за невидимого стекла.