– И на него управа найдется. Теперь уж он точно выговором не отделается, – нахмурился Алан. – Ладно, пойду я. Вещи как всегда в тумбочке. Рукой вообще ничего не делать, даже книжку не придерживать – то, что ты не чувствуешь боли, не значит, что она уже зажила.

Я клятвенно заверила, что все поняла и полезла в тумбочку за книгами. О письменных уроках не могло быть и речи – одной рукой даже учебник доставать и потом держать оказалось очень неудобно. Каждый раз, когда нужно было перевернуть страницу, книгу приходилось класть, прижимая здоровым локтем. Так и тянуло использовать для этого правую руку, но я хорошо помнила предупреждение доктора и не позволяла себе расслабиться.

Меня хватило на три часа такого чтения, после чего я начала клевать носом прямо в сидячем положении. Кое-как дождавшись времени следующего намазывания, еще раз обработала ожог и улеглась спать.

Когда проснулась, за окном было совсем светло и даже солнечно, а сидящий рядом с кроватью на стуле доктор обрабатывал мою руку.

– Как спалось? – поинтересовался он, отставляя чашку с мазью и закидывая ногу на ногу. Я сладко зевнула и потянулась всем телом. – Ответ ясен. Очень осторожно попробуй пошевелить пальцами.

Я удивленно посмотрела на Алана, но все же послушалась, и пальцы чуть двинулись.

–Здорово! – обрадовалась я и уже собралась попробовать их согнуть, но доктор успел меня остановить:

– Стоп-стоп-стоп! Не так резво. Примерно через час спадет обезболивание, тогда сможешь пробовать. Боль – это ведь не только неприятные ощущения, это индикатор опасности.

Сейчас уже шел первый урок. Я умылась, попила с доктором отвар, еще раз попробовала разобраться с четырнадцатой главой по теории магии и поняла, что мне тут скучно. А еще я хотела посмотреть в глаза Кайдену и дать ему по зубам здоровой рукой. «Не хотел он», «Так получилось». А сегодня как раз после обеда теория магии была. Стукнуть конечно не решусь, но хоть гадость какую-нибудь скажу, главное заранее придумать.

– Доктор Алан, можно я на уроки пойду?

– Может не стоит? Не то чтобы тебе постоянное лечение требовалось, но здесь меньше шансов за что-то рукой задеть. Заклинание ведь уже спадает?

– Не знаю.

Он подошел и легонько постучал по корочке на предплечье черенком ложки.

– Ай! – возмутилась я, попытавшись отобрать руку. Было не то чтобы больно, но чувствительно.

– Совсем уже спало, – сделал вывод доктор, возвращая ложку на стол. – Все еще хочешь уйти?

– Да.

В этот момент в лазарет принесли старшекурсника с неестественно вывернутой стопой. Доктор мгновенно забыл о моем существовании и принялся за этого пациента. Чтобы не мешать ему ушла на свою койку, но занавеску задергивать не стала. Через некоторое время до меня донесся крайне недовольный голос Алана, и я выглянула посмотреть, кто явился причиной этого. Возле доктора стояла и горько плакала, баюкая у груди левую руку, девушка лет пятнадцати.

– Некогда мне сейчас тобой заниматься, сама намажешь. Руку уже обезболили, мазь на столе, что еще ты от меня хочешь? – возмутился доктор, порываясь уйти в сторону единственной задернутой занавеской кровати.

– Но я же не могу сама. Оно же… Я даже смотреть на него не могу. Я в обморок упаду! – схватила нервная особа Алана за рукав.

– Доктор, я могу чем-то помочь?

Алан обернулся ко мне и кивнул.

– Спрячь руку за спину и иди эту неженку намажь. И не забудь себе потом рану обработать – время уже подходит. Только не при ней.

– Хорошо. Я вас поняла.

Девушка наконец-то отцепилась от врача, удовлетворившись тем, что к ней кого-то приставили. Мы сели за стол и она, жалобно всхлипнув явно напоказ, положила передо мной руку с длинным воспаленным следом шириной в пару сантиметров и несколькими небольшими вокруг.