На пороге стоял высокий худощавый мужчина в расцвете сил, в сером костюме, с черным элегантным «дипломатом» и суровым взглядом. Лицом мужчина был очень похож на тов. Л. Берия, крепко севшего на диету. Только без харизматичного пенсне.

– Не понял… – Мужчина щелкнул ногтем по обивке кресла. – Это для чего?

– Эмм… Понимаете… Гхм… – Несмотря на крайне скверное состояние, я нашел в себе силы покраснеть от неловкости. Как в двух словах объяснить природу мотивов, заставивших кресло переместиться к двери?

– Понял. Отойди, – скомандовал родственник тов. Берия.

Я послушно попятился. Мужчина в два приема, без особых видимых усилий подвинул тяжеленное кресло, вошел и закрыл дверь.

Здоровый парень. Даром что худой…

Не разуваясь, гость рысьим шагом обошел мои апартаменты, осмотрел зачем-то окна и потолок. Вернулся к двери, открыл, тщательно проверил замки, вновь закрыл. Задумчиво посмотрел на кресло, перевел взгляд на меня и спохватился:

– Так… А ты меня не знаешь?

– Не знаю.

– Нормально… А на фига тогда дверь открыл?

– Эмм… Эгхм-кхм… – Я не нашелся с ответом. Такое скверное самочувствие, что даже думать трудно.

– Ну ты даешь. А если я – киллер?

– Эмм… Гхм…

Ну что тут сказать? Не знаю. Какая-то атрофия мировосприятия. Полная. Вчера трясся от страха, за дверь боялся выйти. В пьяном угаре баррикаду строил. Видимо, чтобы помешать убивцам тихонько проникнуть в квартиру – другие объяснения для такого сооружения просто на ум не приходят.

А сегодня открыл дверь первому встречному. Попросили – и открыл. Без раздумий. Кто таков, понятия не имею.

– Ну, понятно. – Гость внимательно посмотрел на меня и кивнул. Проникся. Сообразительный парень. – Тебе повезло. Я не киллер…

Он прошел на кухню, ловко переступая через разбросанные на полу гадости, и с минуту сосредоточенно изучал вид из окна.

– …Но так тебе везти будет не всегда. Я тебя прошу: побереги себя. И нам работы меньше будет…

Гость покинул кухню, прошел в зал и опять принялся рассматривать через окно планировку двора.

– Так… Не понял… Ну и где тут у тебя трансформатор?

– Трр… Кхм-кхм… Какой трансформатор?

– В который ты ночью лазил.

– ???!!!

– Ты что, не помнишь?

– Знаете… Эмм…

– Короче, все ясно. – Гость невесело хмыкнул и кивнул в сторону прихожей. – Здорово ты вчера нализался. Это ж сколько надо выпить, чтобы забыть, в какую сторону у тебя дверь открывается!

– Да, я… Я понимаю… Вообще, странно…

– Еще бы не странно. Как кресло в прихожку попало – тоже не помнишь?

– Знаете… Не помню.

– Ну ты даешь, брат. – Гость укоризненно покачал головой. – Я тебя прошу – не надо так делать. У нас впереди работы невпроворот, обстановка очень сложная. Расслабляться будем, когда победим. Если победим…

– Да-да, я понимаю… Я постараюсь…

– А как Собакину звонил, помнишь?

– Помню, – слегка приободрился я. – Вот это помню!

– Интересно… – удивился гость. – По голове не били? Получается: тут помню – а тут не помню. Погоди… А во сколько ты звонил Собакину?

– Вечером, часов в девять.

– А ночью?

– Эмм… Что, я и ночью звонил?

– В половине третьего. Не помнишь?

– Пфф…

Я добросовестно напрягся, пытаясь припомнить хоть что-то из событий этой кошмарной ночи. И не припомнил. Как будто от непосильного напряжения какой-то предохранитель вылетел: до какого-то момента все помню, потом – шлеп, и привет. Часов на восемь полный пробел.

Зато я узнал о себе много нового. Я, оказывается, в таком «выключенном» состоянии большой безобразник. Неумеренно жру водку «в одно лицо», курю, все бросаю на пол, как нормальный питекантроп, развлекаюсь перемещением мебели по квартире, сооружаю баррикады и в половине третьего ночи звоню официальным лицам.