Он дышал морозной свежестью, наслаждаясь новой жизнью. Наконец-то, с установившейся размеренностью он смог начать восстанавливать события своего прошлого. Когда-то давно, около пяти лет назад, он жил в городе, работая баристой в модной хипстерской кофейне и барменом в ночном клубе. Он был домоседом и не лез в истории. Поселившись на седьмом этаже восьмиэтажного многоквартирного дома, верхний ярус которого был заброшен и периодически служил приютом для бомжей, о чем его предупреждали предыдущие арендаторы и управдом, он понятия не имел, что его ожидало.

К ноге с лаем подбежал большой хаски. Собака активно виляла хвостом-пропеллером и закинула передние лапы ему на плечи, принявшись облизывать физиономию.

– Ну все, все, прекрати! – весело сказал он, потрепав пса за холку, обняв (отчасти просто чтобы удержать равновесие) и погладив его по мохнатой спине. Собака покорно опустилась на землю, радостно и громко гавкнув.

Он огляделся: его окружала бескрайняя арктическая пустыня. Неподалеку располагалось озеро, где он мог добывать еду. Ближайшие соседи были так далеко, что, чтобы добраться до них, пришлось бы ехать одиннадцать часов на собачьей упряжке. Но он не имел ничего против такого уединения. Столько времени проведя в проклятом бреду, хаотически перемещаясь в пространстве и времени без сна и утешения, он нуждался в уединении.

Солнце отражалось от хрустящего белоснежного снега, ледяной воздух паром исходил из носа и рта. «Какой восхитительный день!» – подумал он. Приятными были даже замерзшие в носу козявки и сковывавший тело сквозь утепленную одежду холод. Он обошел свои скромные владения, покормил собак и провел необходимый осмотр хозяйства: ревизию припасов, проверку состояния генератора и т. д. и т. п.

Последние несколько недель он просто жил здесь, в этой прекрасной глуши. Работал на себя: поддерживал функционирование своей полярной станции. Здесь не было никаких сложных электронных приборов, требовавших тщательного мониторинга, не было ничего общественно полезного. Каждый компонент станции удовлетворял лишь его нужды и нужды его собак.

Это свалившееся на голову благословение заставило бы многих заподозрить какой-то подвох, но он считал, что по праву заслужил его после адского существования. Целую вечность его метало туда-сюда. Должна же быть какая-то справедливость!

Так он думал практически каждый день своего нового существования, и это утро не стало исключением. Хрустя по снегу в сторону сарая, служившего складом, он предавался воспоминаниям, но только крайне осторожно. Последнее, что он хотел, – это испортить себе ту идиллию, что пропитала здешний воздух, щедро наполнявший его легкие.

Когда он уже подошел вплотную к деревянной двери сарая, чтобы взять рыболовные снасти, заметил боковым зрением вдалеке фигуру, степенно идущую по заснеженной пустыне. От неожиданности у него округлились глаза и участилось сердцебиение. Он пытался понять свои ощущения: был ли он встревожен или просто удивлен? Но у него плохо получалось. А потому он громко свистнул, засунув пальцы в рот, с целью призвать собак, которые в настоящий момент насыщались.

Необъяснимая преданность животных сказалась незамедлительно: не прошло и десяти секунд, как они с лаем наперегонки подбежали к нему, прервав прием пищи. Дюжина сибирских хаски столпилась вокруг, с благоговением смотря на него, высунув языки. Ему нужен был только один для сопровождения. Поэтому, поблагодарив их и извинившись, он выбрал большого пса по имени Макс, а остальных отпустил.

Вместе с Максом, или «Максимусом» (его полное имя), он пошел в сторону одинокой фигуры, по-прежнему маячившей неподалеку. Сложно было угадать направление фигуры, казалось, она просто ходила кругами. Он прибавил шаг, не было сомнений в том, что собака тоже кого-то заметила. Пес насторожился, шерсть его вздыбилась, он тихонько рычал и постепенно ускорял ход, оставаясь при этом возле хозяина. Фигура замерла, встав лицом к приближавшимся.