Максим вспомнил, как шел вот по этой улице до площади Революции в первый день знакомства со своей будущей женой. Тридцать пять лет назад. Точно таким же вечером, только тогда центр города к вечеру быстро пустел. Люди после работы разъезжались по домам. В выходные дни в центре вообще никого не было.

В этом доме был спортивный магазин, а здесь на углу – магазин тканей «Балтика». А станции метро не было. Поэтому они и шли пешком до площади Революции.

Что стало с Москвой?! Это Ленинград был холодным, красивым, немного высокомерным, в старом, но ладно скроенном костюме. А Москва даже главную площадь окрасила в теплые красные тона. Она созревала, хорошела, оставаясь барышней-крестьянкой. И вдруг ее понесло. Инвестиционные контракты, как стероиды, вначале будто бы влили в нее силы, но, подсев на допинг, город разбух, засуетился, замельтешил. Закупорились сосуды, в милом лице появилась нездоровая отечность. Барышня-крестьянка превратилась в расфуфыренную красотку, которая покупает дорогие наряды, но редко моется.

Так попадают в руки докторов – пижонов и хапуг, обещавших быстрый эффект и применяющих сильнодействующие гормональные средства. Город-бройлер и город для бройлеров, задыхающийся от стянувших его автомобильных колец, с вылезающими из-под пояса телесами.

Бездарно потраченные усилия! Бездарно потраченное время! Страна одрябла, пестуя этот флюс.

Максим, помнивший ту, далекую Москву, чувствовал себя пойманным в сети. Как быть, когда твоя мать вышла замуж за жадного индюка? Вырасти и уйти. И все равно раздваиваться: любить и не сдаваться.

– Формулировочка прямо из прошлого века, – подумал Максим. – Куда только не заводят нас Сусанины-мысли?! Перетекают от одного к другому, все дальше и дальше. И уже не помнишь, где начало. Площадь Революции, первое знакомство, молодость, Москва… Сантименты! А там у тебя сын, – рассуждал он, – там чисто и светло. Там – разумно и выверено. Там хорошо тому, кто живет по закону, здесь хорошо тому, кто на законы плюет. Дело лишь в том, что эта простенькая истина хочет выглядеть загадкой и скрывается под маской «Умом Россию не понять». А из-под маски торчат давно немытые уши.

– Алло! Да, я слушаю! Здравствуйте, Эдуард Александрович. Очень рад! Стараемся! Что? Да, желания клиента – закон для нашего агентства. Вы хотите, чтобы я подобрал для Киры Станиславовны телохранителя постарше? Ага! Но ведь Максиму Максимовичу пятьдесят пять. Куда же старше? Он и так у нас задержался. Если бы не ваш заказ… Еще старше? Тогда непонятно, кто кого будет охранять. Да? А! Понял, понял. Я постараюсь. Обязательно. Будьте уверены. Конечно, конечно. Супруге привет! До свидания. Ага! До свидания. До свида… А не шел бы ты лесом!

Недешевый телефон «Нокия» полетел на стол. Директор частного охранного предприятия сунул руки в карманы и сжал губы в гузку. Глядя на россыпь огней за окнами, он покачивался на носках.

– Этот город – большой дурак! Для ненормальных! – он помолчал, белые и красные огни автомобилей мертвой хваткой впились в хребет улице. – Дятел! – снова возмутился он. – Будет тебе тупой и еще тупее! Будь уверен! Супруге приве-е-е-т! – передразнил он сам себя.

Город лежал в параличе.

Директор подобрал брошенный телефон.

– Максим, – охрипшим голосом сказал он, – ты где? Домой направляешься? На сегодня все? Ну и слава Богу! Ты вот что, Максим… Помнишь, мы говорили об увольнении, что ты к сыну собираешься?.. Готов? Чудненько! Давай, завтра утром подъезжай, я замену тебе нашел. Ага! Давай, пока! Уфф!

Директор вздохнул и вызвал секретаршу.

– Ирочка, вызови мне на завтра этого качка Кофейникова. Чтоб был готов к работе. Пусть оденется поприличней. Да, и вот еще что: Максим Максимович увольняется. Подготовь все бумаги, ну, ты знаешь, чтобы не задерживать человека.